Тим уловил гул, теперь всего лишь легкий шепоток. Они разговаривали, но он не слышал слов. И правильно, потому что слова эти были не для него.
4
Еще через две недели пришло время уезжать Калише. Не в Брансуик, а на другую автобусную станцию, в Гринвилле. Ей предстояло добраться до Чикаго завтра к вечеру и позвонить сестре в Хьюстон с Военно-морского пирса. Венди подарила Калише вышитую бисером сумочку. Там лежали семьдесят долларов и телефонная карточка, а в одном кроссовке – ключ, как у Никки. Деньги и карточку могли украсть, ключ – точно не могли.
Калиша крепко обняла Тима.
– Даже не знаю, как еще вас отблагодарить.
– Этого вполне достаточно, – ответил Тим.
– Надеюсь, мир не погибнет из-за нас.
– В последний раз тебе говорю, Ша, если кто-нибудь нажмет большую красную кнопку, вы не виноваты.
Она слабо улыбнулась.
– У нас ведь была большая красная кнопка, чтобы покончить со всеми красными кнопками[72]. И было приятно на нее нажать. Это меня и мучает. Насколько мне было приятно.
– Все в прошлом.
– Да. И хорошо, что так. Никто не должен получать такую власть. Особенно дети.
Тим подумал, что некоторые из тех, кому доверены большие красные кнопки, – дети если не телом, то умом, однако вслух этого не сказал. Калише предстоит неведомое и неопределенное будущее, незачем еще сильнее ее пугать.
Калиша повернулась к Люку и сунула руку в новую сумочку.
– У меня кое-что для тебя есть. Было в кармане, когда мы сбежали из Института, а я и не заметила. Пусть хранится у тебя.
Она протянула ему мятую сигаретную пачку. Над картинкой с ковбоем, крутящим лассо, шла надпись: «КОНФЕТКИ «СИГАРЕТКИ», – а под ней – «КУРИ КАК ПАПА!»
– Там всего несколько штук осталось. Поломанные и наверняка засохшие, но все равно…
Люк заплакал. Теперь пришла очередь Калиши обнять его.
– Не плачь, солнышко, – сказала она. – Пожалуйста, не плачь. Ты ведь не хочешь разбить мне сердце?
5
Когда Венди и Калиша уехали, Тим спросил Люка, не настроен ли тот сыграть в шахматы. Мальчик помотал головой:
– Я пойду посижу под большим деревом. У меня так пусто на душе. Никогда так пусто не было…
Тим кивнул:
– Это пройдет. Поверь мне.
– Иначе никак, видимо. Думаете, кому-нибудь из них придется воспользоваться ключом?
– Нет.
Ключи открывали депозитную ячейку в Чарлстонском банке. В ячейке лежало то, что передала Люку Морин Алворсон. Если что-нибудь случится с любым из детей, уехавшим с фермы «Катавба», либо с Люком, Тимом или Венди, один из них поедет в Чарлстон и откроет ячейку. Может, приедут все, если сохранится связь, возникшая в Институте.