«Ты напряжен. Твои синапсы похожи на бельевые веревки в бурю».
«Я обеспокоен, — Маадэр выдавил ухмылку, — И есть, отчего. Теперь я часть схемы».
«Не понимаю тебя. Возможно, твоя нервная система оказалась немного перегружена из-за моего недавнего вмешательства, связь нейронов разрушена, и ты медленно сходишь с ума, теряя способность к общению?..»
Маадэр был слишком опытен, чтобы позволить себе ответить на издевку Вурма.
«Схема — это вся ситуация с украденным био-софтом. Ситуация сродни сложному механизму, суть которого мы не понимаем, видя лишь отдельные шестеренки, но не видя их взаимосвязи и динамики. Братья Ерихо — это шестеренка. Зигана — это шестеренка. Его партнеры и начальство — тоже шестеренки. Меня беспокоит исключительно то, что вне зависимости от моего желания я уже оказался частью этого механизма. С того момента, как принял контракт этого мертвого ублюдка в хорошем костюме. Шестеренка под именем Этельберд Маадэр уже включена в общую цепь, понимаешь? Поневоле взаимодействуя с частями единой системы, я сам стал частью системы. И это действительно сильно меня беспокоит. Я уже не смогу сделать вид, что я не при чем. Так или иначе я связан с Зигана, связан с хлодвигами, связан с чемоданом, полным таинственного био-софта. Меня включили в игру. И я очень хочу узнать, как можно из нее выйти до того, как успели раздать карты».
«Шестеренку под именем Зигана удалили из схемы весьма уверенно».
«Вот именно. Это значит, что и меня могут удалить столь же легко».
В бесплотном голосе Вурма было столько презрения, что от него у Маадэра заныл гипофиз:
«Признайся самому себе — ты просто напуган».
— Мне уже не семнадцать, червь, — Маадэр почувствовал, как в глубине груди поднимается злость, едкая и бесцветная, как кислота из аккумулятора, — В семнадцать хорошо думать о том, что отважный и сообразительный человек с лайтингом в руке сможет победить в любой ситуации — только потому, что он отважный и сообразительный. И на его пути падут коррумпированные правители, продажные генералы и коварные наркоторговцы. Одиночки не выживают, чем бы ни была набита их голова. Засады, прыжки по крышам, перестрелки… Есть серьезные люди и серьезные организации, переходить дорогу которым — то же самое, что переходить дорогу перед асфальтоукладчиком. Отважных героев, решивших опровергнуть мудрую пословицу «Один в поле не воин», вытаскивают по утрам из канализационных люков, и к тому моменту их голова уже находится не в том состоянии, чтоб там помещались какие-то идеи, принципы или чувство долга…
«Ты опять начал философствовать. Плохой признак».