— Капитан, — приветствовал Торвельд. — Это честно заслуженное звание.
Они поговорили о Патрасских солдатах и об укреплениях Рейвенела. В завершение Торвельд коротко сказал о своем пребывании здесь:
— Мой брат недоволен. Я здесь против его воли, потому что у меня личные интересы в вашей кампании против Регента. Я хотел встретиться с вашим Принцем, как мужчина с мужчиной, и переговорить с ним. Но завтра я отправляюсь в Базаль, и у вас больше не будет помощи Патраса. Я не могу продолжать действовать против приказов моего брата. Это все, что я мог сделать для вас.
— Нам повезло, что гонец Принца смог довезти кольцо с печатью.
— Какой гонец? — спросил Торвельд.
Дэмиен обдумывал политически осторожный ответ, но затем Торвельд добавил:
— Принц обратился ко мне с просьбой о людях еще в Арле. Я не соглашался, пока не покинул дворец на шесть недель. И, я думаю, ты знаешь, по каким причинам я согласился. — Он жестом подозвал одного из свиты подойти ближе.
Стройный и грациозный, один из Патрассцев отошел от компании у стены, упал на колени перед Дэмиеном и поцеловал пол у его ног, так что перед Дэмиеном открылся вид на ворох сияющих медово-золотистых кудряшек.
— Поднимись, — сказал Дэмиен по-акиэлосски.
Эразмус приподнял свою склоненную голову, но не встал с колен.
— Такой скромный? Мы одного ранга.
— Этот раб склоняется перед Капитаном.
— Я Капитан с твоей помощью. Я многим тебе обязан.
Застенчиво, после небольшой паузы, Эразмус ответил:
— Я говорил, что отплачу тебе. Ты столько сделал, чтобы помочь мне во дворце. И… — Эразмус, сомневаясь, посмотрел на Торвельда. Когда тот кивнул, позволяя Эразмусу говорить, он, так несвойственно ему, приподнял подбородок и сказал: — И мне не понравился Регент. Он обжег мою ногу.
Торвельд кинул на него взгляд, полный гордости, и Эразмус залился румянцем и снова пал ниц с непревзойденным изяществом.
Дэмиен подавил инстинктивное желание сказать ему подняться. Было странно, что обычные для его родины правила поведения теперь казались ему такими непривычными. Вероятно, это было из-за того, что он провел несколько месяцев в компании напористых, откровенных питомцев и непредсказуемых свободных Виирийцев. Он посмотрел на Эразмуса: сдержанная поза и опущенные ресницы. Дэмиен брал таких рабов — таких же гибких в постели, как и вне ее. Он помнил удовольствие от этого, хотя воспоминания были далекими, словно принадлежали кому-то другому. Эразмус был симпатичным, Дэмиен видел это. Эразмус, вспомнил Дэмиен, был обучен для него. Он был бы послушен каждому приказу, интуитивно чувствовал бы каждую прихоть и охотно ее исполнял.