— Торвельд сказал мне, что в Акиэлосе рабы кормят хозяев.
— Верно.
— В таком случае у тебя не может быть возражений, — сказал Лорен, беря кусочек мяса и поднимая его.
Взгляд Лорена был прямым, без притворно-скромных опущенных глаз. Он никак не походил на раба, даже когда Дэмиен позволил себе представить это. Дэмиен помнил, как Лорен пододвигался к нему на длинной деревянной скамье в гостинице Нессона, чтобы привередливо есть хлеб с его рук.
— У меня нет возражений, — сказал Дэмиен.
Он остался на месте. Не хозяин должен наклоняться за едой, вытянутой на расстоянии руки.
Светлые брови слегка приподнялись. Лорен придвинулся и поднес мясо к губам Дэмиена.
Он осторожно откусил. Мясо было сочным и теплым, с изысканностью, навеянной югом, и очень напоминало еду его родины. Он жевал медленно; всем своим существом он знал, что Лорен наблюдает за ним. В следующий раз, когда Лорен взял еще один кусочек мяса, наклонился Дэмиен.
Он надкусил второй раз. Дэмиен не смотрел на еду, он смотрел на Лорена, на то, как он держал себя, всегда такой сдержанный, что все реакции едва заметны — его голубые глаза сложно прочитать, но они не были холодны. Дэмиен мог уловить, что Лорен доволен, что он наслаждается этим молчаливым согласием из-за его редкости, его исключительности. У Дэмиена было ощущение, что он стоял на грани понимания, словно впервые увидел Лорена.
Дэмиен отодвинулся, и это тоже было правильно — позволить моменту быть простым: небольшая интимность для двоих за столом, которая проходит, незамеченная большинством остальных гостей.
Разговор вокруг них переключился на другие темы: новости с границы, сцены сражения, обсуждение стратегии на поле боя. Дэмиен не сводил глаз с Лорена.
Кто-то принес кифару, и Эразмус наигрывал мягкие ненавязчивые мотивы. В акиэлосских выступлениях — как и во всем акиэлосском — сдержанность вознаграждалась. Все были поглощены этой простотой. В тишине между песнями Дэмиен услышал свой голос: «Сыграй «Покорение Арсаэза», не задумываясь, озвучивая просьбу мальчику. И в следующее мгновение он услышал первые знакомые волнующие ноты.
Баллада была старинной. У мальчика был приятный голос. Ноты вибрировали, разносясь по залу, и хотя смысл слов его родного языка потерялся бы для виирийцев, Дэмиен вспомнил, что Лорен может говорить на нем.
И только боги говорят с ним
Непреклонными голосами.
Лишь от взгляда его люди падают ниц,
Вздох его приносит гибель городам.
Гадаю, мечтает ли он сдаться
На ложе из белых цветов
Или это заблудшие надежды
Всякого жаждущего завоевателя?
Мир не был создан для красоты, подобной его