– Что за… – стонет он, натягивая одеяло на подбородок. – Спи давай.
– Там мальчик, Пол! – упорно кричу я. – Про которого я тебе говорила. Он там, в саду. Он ранен. Ну просыпайся же, Пол.
Я стягиваю с него одеяло, и Пол сворачивается в позе эмбриона. Он полностью обнажен, я быстро хватаю полотенце и набрасываю на него.
– Держи, накройся, – говорю я, когда он открывает глаза. – Ты должен это увидеть.
– Который час? – бормочет он, с трудом поднимаясь на ноги и оборачивая полотенце вокруг бедер. – Еще темно, Кейт.
– Какая разница, – с досадой отвечаю я. – Простой подойди и посмотри.
Я хватаю его за руку и тяну к окошку. Луна зашла за огромную черную тучу, и я прислоняюсь к стеклу.
– Вон там, – говорю я, подтягивая Пола ближе. – На клумбе. Видишь?
Он мотает головой.
– Ничего не вижу, – сонным голосом говорит он. – Только развалившийся старый стул.
– Ты смотришь не туда. – Я тычу пальцем в стекло, запотевшее от нашего дыхания. – Он вон там, в самом центре клумбы.
– Вряд ли, Кейт, – говорит он, наклоняясь через меня, чтобы открыть окно. Когда он поднимает задвижку, я слышу звук, похожий на хлопанье крыльев.
– Я же говорил. – Пол высовывает голову на ночной воздух. – Ничегошеньки. Наверное, лиса. Эти городские лисицы такие здоровые. Такую легко можно принять за ребенка.
Оттолкнув его, я высовываю голову в окно. В саду тихо и спокойно, и на клумбе пусто.
– Он был там, – шепотом говорю я, поворачиваясь к дрожащему от холода в одном полотенце Полу. – Клянусь, он сидел вот здесь, на клумбе. Наверное, ты его напугал, когда открывал окно.
– Ложись, – мягко говорит Пол, протягивая руку. – Просто плохой сон. Давай, тебе нужно отдохнуть после всего, что произошло сегодня на пляже.
– Я не хочу отдыхать! – кричу я, захлопывая окно. – Я хочу помочь этому ребенку. Это был не сон, я на самом деле его видела. Я услышала, как он кричал «мамочка», и затем его увидела. Он был там. Я это знаю, и не я одна.
Проскользнув мимо него, я подбираю с пола одежду.
– Кейт, что ты надумала? – спрашивает Пол, когда я натягиваю через голову свитер. – У тебя будут неприятности.
– Нет, не будут, – возражаю я, хватая из-под кровати ботинки. – Вот у кого точно будут неприятности, так это у нее. Какая мать позволит бить своего ребенка? Какая мать разрешит сыну находиться на улице посреди ночи? Позорище.
– Но это же безумие! – Пол бежит за мной по ступенькам.
– Безумие? – кричу я. – Она жестоко обращается со своим ребенком, и если полиция не хочет помогать, мне придется пойти и самой обыскать дом.
Пол заканчивает собирать свою одежду, сваленную в кучу на нижней ступеньке. Меня передергивает, когда я вспоминаю наш безрассудный секс. О чем я думала? Я стою у входной двери и вожусь с замком, пока позади меня Пол пыхтит, натягивая одежду.