Я слушал его невнимательно, все не мог отвлечься от воздуха этих мест: суконного цвета ели обступали дом, луна, обрезанная ветвями, мерцала малиновой петлицей. Я думал о временах, когда все здесь было сильно и молодо, когда истории наподобие рассказанных Олегом разворачивались в этом бору, в новых тогда и сухих насыпных домах. Ведь не дейнековские физкультурницы и не гипсовые молотобойцы похожи на давних людей, а мы.
— В поселке живет один полковник в отставке, — заговорил я, — ветеран внутренних войск, он, Наташа рассказывала, написал мемуары и вообще говорливый старичок. Она обещала завтра к нему сводить. Ты как на это смотришь? Если ему понравиться, он расскажет бездну интересных вещей.
— Да кому нужны эти вещи? Слушай меня дальше: я нашел продолжение этим двум эпизодам! Продолжение — это Наташа! Она, я увидел, ты понимаешь, я уже распознаю сразу — она того же типа, что Надя и Лена… У меня есть знание о жизни…
Мне показалось, что он заговаривается.
— …Знание, но я не могу сопрячь его с самой жизнью. Ты где спать ляжешь? Я пойду, поднимусь к ней. Я ее прямо спрошу. Мне всегда нравились миниатюрные блондинки, а ведь Наташа и две предыдущие — это совсем не тот тип. Это моя судьба. Они — главное, что было у меня в жизни.
— Да ничего и не было, насколько я понял!
— Но должно было быть и теперь — будет!
— Ты уверен, что она тебя просто-напросто не пошлет?.. — спросил я.
Это уже шел дурацкий мужской разговор.
— Иди, — сказал я. — Зачем только меня было о своих планах оповещать? Желаю удачи.
— Как? — Он встал, сверкнули дужки очков, рубашка расправилась на утлых плечах. — Я думал, вы с ней… давно…
— И что?
— И если…
— Так вот, — сказал я, — если бы если, я бы тебя не стал слушать с тем спокойствием…
— А разве было спокойствие? Я не заметил, — перебил он, затем повернулся и вышел.
Я посидел еще в тишине, затем встал, просунув руку между кактусами, нащупал выключатель, погасил свет. Лег здесь же, на веранде, — жаркая ночь позволяла.
И встал с первым ударом выползшего из-за елей солнца.
Я лег одетым и потому сошел с крыльца сразу и неслышно. И выбрался за калитку.
В общем, пропали суббота с воскресеньем.
Вряд ли мы останемся друзьями с нашей Наташей.
Я умылся у массивной колонки и обернулся, взглянул на дом.
На балконе, на втором этаже, стоял, не видя меня, Олег. Он надел рубашку на голову, руки в рукава не просунул, грел бледную безволосую грудь под лучами дачно-хвойного восхода.
И я понял, вдруг узнал, что в ту секунду у нас было одинаковое ощущение. Мы были оба дураками. Я рвался раскопать давно минувшее. Зачем? Чтобы найти повод для неосуществимой мести настоящему? Он изобретал прошлое — близкое, свое собственное, — а о чужом не ведал вовсе, вслепую бился об углы текущего мига.