Молча поднялись они в лифте, стоя друг напротив друга.
У двери, обитой коричневой искусственной кожей, Любовь Степановна остановилась, слегка согнувшись и отставив ногу, прижала сумочку к сгибу между бедром и животом и достала из сумочки ключ, проговорив:
— Подожди, Вова. Вот копия ключа. Вдруг подходит?
Копия подошла. Сержант открыл дверь, вынул ключ из скважины и шагнул в квартиру.
Когда Любовь Степановна двинулась по коридору, сержант закрыл дверь, вставил ключ изнутри и машинально повернул его. Затем пошел следом за Любовью Степановной.
Мы теперь можем только теряться в догадках: был ли у Озириса предварительный план или наитие, а может, неясный инстинкт заставил его сделать то, что он сделал.
Факт тот, что он, зеленый князь заурядной пустой квартиры, тайком наблюдавший за продвижением серьезных людей по мглистому коридору, стоило им скрыться в комнате, слетел к входной двери, выхватил ключ из замочной скважины и вернулся обратно на антресоли.
Легчайший шум уловило профессионально чуткое ухо сержанта. Он выскочил в коридор.
— Что ты, Вова? — спросила Любовь Степановна.
— Послышалось, — сумрачно ответил сержант, возвращаясь.
— Много вещей, — сказала Любовь Степановна.
— Похабщина, — заметил сержант, косясь на лампу, нога которой была выполнена в виде женской фигуры.
— Когда-то считалось мещанством, — заметила Любовь Степановна, — а теперь антиквариат.
— Дорогая вещь? — спросил сержант.
— Мне не нравится, — сказала Любовь Степановна. — А это автопортрет Рафаэля.
— Певца? — спросил сержант. — А что-то он одет так странно?
— Художника, — вздохнула Любовь Степановна. — Он нарисовал Аполлона. Гомосексуалист был. И умер на ложе любви.
— Как это? — изумился сержант. — С мужиком?
— Почему? — грустно сказала Любовь Степановна. — С женщиной.
— Прямо когда жил с ней? Умер?
— Ну, говорят так! — сказала Любовь Степановна то ли раздраженно, то ли с беспокойством.
Что еще остается мне добавить? Разумеется, у Озириса в мыслях не было вызывать своими действиями взаимную любовь двух совершенно чуждых ему существ.
Дальнейшая судьба его сложилась так: он эмигрировал. Озирис сам себя продал на Птичьем рынке одному сильно пьющему иностранцу, в тот момент находившемуся у нас в ранге посла, вскоре после чего оба уехали за рубеж. Говорили, что Озирис живет сейчас в Гвадалахаре, имеет великолепные часы.
Сержант и Любовь встречаются регулярно, чаще всего в той самой квартире, которую все же пришлось вскрыть ломиком, а затем врезать новый замок. Но ключи у них есть, печати тоже под рукой, так что стесняться не приходится.