— Ну, что ты там застыл?
— А здесь пусто, — повернувшись к Виктории, выдавил казначей.
— Что? — не поняла та.
— Вина нет, кувшин пуст моя Королева, — вновь промямлил Арчибальд, посматривая, что та ответит на это.
В королевских покоях повисла тишина, Виктория и Арчибальд смотрели на друг друга и молчали, ничего не понимая.
Прошла минута, дверь открылась и вошла служанка с подносом. Молча пройдя, она поставила на столик кувшин с вином и вазу с фруктами.
— Вам больше ничего не нужно? — поинтересовалась она, поглядев на королеву.
— Нет Сюзанна, — произнесла Виктория, — если понадобишься, я тебя позову, а теперь ступай.
Забрав пустой кувшин и бросив косой взгляд на обливающего потом казначея, служанка пошла на выход.
Проводив взглядом девушку до двери, пялясь на её пышный зад и пуская слюни, казначей забыл, что должен был сделать.
— Арчибальд, — прикрикнула на него Виктория, — хватит глазеть на моих девок, раздевая их своими бесстыжими глазёнками. После нашего разговора, скажу служанке, чтобы она зашла в твою комнату. Там хоть что можешь с ней делать, а сейчас налей вина и расскажи мне всё по порядку. Где ты нашёл мага Оливиуса и что с ним случилось?
Подав королеве бокал с вином, он присел рядом с её креслом и, отхлебнув из своего бокала превосходного красного вина, начал рассказывать.
После каждого произнесённого толстяком слова, Виктория вздрагивала и напрягалась.
Дослушав рассказ до конца (Арчибальд упустил в своём повествовании тот момент, когда пил в харчевни у своего приятеля, а потом валялся, как свинья, в домике у садовника), Виктория залпом осушила свой бокал и, поднявшись с кресла, произнесла, поглядывая на вскочившего следом казначея:
— Да сядь ты и не вскакивай, как молодой козёл. Кто-нибудь ещё знает о смерти Оливиуса?
— Нет, кроме одного, — ответил Арчибальд. Про то, что он рассказал садовнику и Феофану, казначей умолчал.
— Кто ещё знает? — посмотрела на толстяка Виктория.
— Тот, кто это сделал, — тихо ответил казначей и приложился к своему бокалу, который всё время держал в руке.
— Всё, ступай Арчибальд, мне надо подумать, что со всем этим делать.
— А как же служанка? — посмотрел на королеву толстяк, — ведь ты обещала.
— Иди с глаз моих долой, похотливый козёл, — прикрикнула на казначея Виктория. — Я скажу Сюзанне, она к тебе зайдёт.
— Премного благодарен моя Королева, — произнёс Арчибальд и, поклонившись, вышел из королевских покоев.
— Боров похотливый, — плюнула рыжая девица в след толстяку, когда за ним закрылась дверь.
Виктория всегда принимала своих хороших и верных ей подчинённых в своих покоях (казначей, граф Октавиан и маги были не исключения), а всех остальных, кто просился на аудиенцию в голубом зале, сидя высоком мраморном троне. Как-никак она была королевой Аросии, а не публичной девкой в борделе своей матери. Но всё равно Виктория вела себе и там и здесь, как продажная шлюха, выкрикивая нецензурные слова и оскорбляя, в тот момент, когда её начинали поучать жизни и перебивать, когда она говорила. Ведь гены, заложенные с молоком матери, являющейся проституткой и отцом (мать рассказывала, что он был вором), не переделать не за какие богатства, которыми она сейчас владела. После смерти короля Филиппа (своих детей у него не было), Виктория прибрала всё к своим рукам и считала, что всё принадлежит ей по праву.