Лицо серое, глаза налиты кровью, под левым глазом синяк, над бровью порез. Все тело трясет как в лихорадке.
Он мало что помнил из вчерашнего вечера, но даже отрывочных воспоминаний хватило, чтобы скривиться, как от боли.
Он вспомнил, как стоял на лестнице, размахивал бутылкой и что-то орал. А Миранда внизу смотрела на него.
И в ее взгляде было нечто очень похожее на ненависть.
Эндрю закрыл глаза. Все нормально, он все держит под контролем. Вчера он немного перебрал, больше этого не повторится. Он вообще дня два не будет пить и докажет им всем, что для него это – раз плюнуть. Просто он находился под действием стресса. А причин для стресса имелось предостаточно.
Стараясь не обращать внимания на трясущиеся руки, Эндрю достал пузырек с аспирином. Когда и пузырек и таблетки упали на пол, он не стал их поднимать. Что ж, пусть его боль останется с ним.
Миранду он нашел в ее кабинете. На ней были свитер и леггинсы, волосы она закрутила в небрежный узел. Она сидела за компьютером.
Собрав все свое мужество, Эндрю шагнул в кабинет. Она оглянулась, потом быстро закрыла файл, в котором работала.
– Доброе утро. – Она знала, что голос звучит очень холодно, но не могла заставить себя говорить с ним ласковее. – На кухне есть горячий кофе.
– Извини. Мне очень жаль, что так получилось.
– Не сомневаюсь. Тебе надо приложить к глазу лед.
– Чего ты от меня хочешь? Я же сказал: извини. Я перебрал, вел себя как полный идиот. Больше этого не произойдет.
– Ты уверен?
– Да. – Холодное недоверие вопроса разозлило его. – Я всего лишь выпил чуть больше нужного, вот и все.
– Тебе совсем нельзя пить, Эндрю. И пока ты этого не поймешь, все это будет продолжаться, и ты будешь причинять боль тем, кто тебя любит.
– Слушай, пока ты там развлекалась с Болдари, я тут на ушах стоял, с работы не вылезал. И в какой-то степени виной этому твой провал во Флоренции.
Очень медленно она поднялась:
– Что, извини?
– То, что слышала. Это я выслушивал жалобы и ругань папочки и мамочки по поводу твоей ошибки с этой бронзой. Я искал эти чертовы документы на «Давида» – а ведь отвечаешь за документацию ты. Все шишки сыпались на меня, за неимением главного виновника. А ты упорхнула и увлекательно проводила время, кувыркалась…
Звук пощечины потряс обоих. Миранда прижала горевшую огнем руку к груди и отвернулась.
Он постоял, недоумевая, но, так ничего и не сказав, развернулся и вышел.
Миранда услышала, как хлопнула входная дверь, увидела из окна отъезжающий автомобиль.
Всю жизнь брат был ее опорой. А сейчас, даже не попытавшись найти в себе хоть чуточку сострадания, она оттолкнула его. Именно сейчас, когда он больше всего в ней нуждался.