По— человечески звучащий вздох донёсся из его пасти, но к счастью Соня уже зашла в тень внушительной галереи. Крэйвен постучал кулаком по закрытым дубовым дверям. «Открывайте!» — важно рявкнул он, — «Леди Соня желает войти!»
Недоумевающий ликан открыл двери, и Крэйвен ворвался в фойе. Потом любезно пригласил Соню войти в её родовое поместье. «Пожалуйста, миледи, входите свободно и без страха». Потом он рявкнул несчастному слуге: «Немедленно позови Маркуса и поручи кому— то принести леди Соне кувшин теплой крови! «
Соня вошла внутрь, но Крэйвен встал на пути у Луциана, когда тот пытался следовать за ней. Он рассматривал бесчеловечную форму оборотня с открытым презрением и морщил нос от запаха, исходящего от влажного и грязного меха Луциана. «Простите, миледи, но этот зверь просто не может войти в усадьбу – таким образом «.
«Он пойдёт туда, куда и я», — твёрдо заявила Соня. Она посмотрела на оборотня без колебаний, — «Пожалуйста, присоединяйся к нам, Луциан».
Крэйвен был явно потрясен, но не собирался спорить с дочерью старейшины. Луциан, наслаждаясь дискомфортом англичанина, вошёл внутрь особняка. Из— за своего роста он пригнулся, чтобы просунуть свою голову под арку, но он уже чувствовал, как его позвоночник начал уменьшатся, как и всё остальное.
На самом деле, едва перейдя порог, он стал меняться. Он громко заворчал, когда его морда втянулась, а его волосатая шкура исчезла. Когти втянулись в пальцы. Собачьи клыки втянулись в дёсна. Мышцы стали прежними. Кобальтовые глаза приобрели коричневый цвет.
Через несколько мгновений Луциан снова был человеком. Он тяжело дышал от усталости, его тело было пропитано потом, его бледная белая кожа была поцарапанной и растертой из— за его нелёгкого пути через сельскую местность. Луциан стоял голый в просторном фойе. Его босые ноги были маленькими по сравнению с грязными отпечатками лап под ними.
«Я, должно быть, выгляжу очень грязным», — понял он.
Его внешний вид явно не вписывался в утончённую элегантность интерьера особняка. Изысканные гобелены и картины висели на блестящих дубовых панелях, обшивающих стены. Мраморная плитка, в настоящее время запачканная грязью, устилала пол, вплоть до широкой парадной лестнице, ведущей на верхние этажи Ордогаза. Висящая медная люстра поддерживала вес десятка свеч из пчелиного воска.
«Как ты, Луциан?» — спросила Соня. Карие глаза смотрели на него с беспокойством, перед тем как она скромно отвела свой взгляд от его наготы. Луциан почувствовал, что впадает в краску.
«Достаточно хорошо, миледи», — заверил он ее. Теперь, когда она вернулась в окружение вампиров, он не мог называть её по имени. «Хотя я боюсь, что вы застали меня не в лучшей форме».