– А я слышала, что Огнем пылает дом некоего отшельника… вроде бы он как раз лекарем был, поэтому и Огонь теперь лечебным сделался…
– Отшельник в степи? – недоверчиво переспрашивает Виктор.
Он понять не может, как можно в одиночку выжить здесь, средь куцей травы. Из зверья тут разве что мелочь всякая, чем питаться? В лесу, конечно, тоже давно не зоопарк, но тут-то вообще ничего, ящерки да тушканы…
– Ну, так говорят. Я сама не знаю, как такое возможно, но, может, магарычей хватало, за лечение?
– Ну, может… но вы о нем раньше вообще слышали? До того, как Огонь вспыхнул? Я, например, от вас сейчас впервые узнал…
– Вить, я просто старушка, которая пересказывает, что слышала, – со вздохом напомнила Тамара Семеновна. – Не суди уж строго…
– Да я не сужу… так, рассуждать пытаюсь…
Когда стемнело, остановились на ночлег. Развели костер, согрели консервы, поели, спину Мишкину мазью обработали (скорей, для собственного успокоения, нежели с толком) и спать легли – все, кроме Виктора: он привычно дежурил до трех утра, после будил сына и до рассвета худо-бедно пытался хоть самую малость передохнуть.
Получалось едва ли.
«И чем все это кончится, интересно?» – думал Виктор, вглядываясь во тьму и постукивая пальцами по лежащему на коленях револьверу.
Сын тихо сопел позади. Оглянувшись, кузнец с грустью уставился на бледного кроху.
«Ленку потерял… но тебя так просто не отдам, клянусь всем, что у меня осталось…»
Ночь прошла тяжело: упав щекой на свернутое одеяло, Виктор успел поспать буквально два часа, когда его разбудил Мишка.
– Стервятник, пап, – испуганно прошептал мальчишка, когда отец уставился на него усталыми красными глазами.
Сон как рукой сняло. Виктор вскочил, нашарил ружье и с ним подполз к борту, чтобы взглянуть на пожаловавшего в их «лагерь» мутанта.
Стервятник сидел в трех метрах от спящей клячи и пристально смотрел на нее кислотно-желтыми глазами. Виктор шумно сглотнул. Нужно было прикончить тварь и уезжать, не дожидаясь рассвета.
«Но пять утра… соберем за собой шлейф… хотя…»
Виктор взвел курок и, шепотом велев сыну не высовываться, спрыгнул на землю. Стервятник встрепенулся и оглянулся на шум. Виктор остановился, прикованный к месту тяжелым взглядом монстра. Огромная, с жеребенка, птица с ненавистью взирала на кузнеца. В холодном свете луны тварь казалась мертвецки-бледной, будто явившейся к ним из загробного мира.
«Не ведись. Стреляй».
Преодолевая оцепенение, Виктор поднял ружье. Стервятник, поняв, что человек настроен решительно, взвился в небо. Кузнец, прищурив глаз, выстрелил, но промахнулся.