— Да, — сказалъ Сережа, — мама спокойно видѣть насъ не въ состояніи. Я это давно замѣтилъ.
— Совсѣмъ не такъ, сказалъ ему отецъ со скорбію, — она не въ состояніи посреди васъ не видѣть брата.
— Мама, — сказала Глаша Танѣ, — не любитъ ужъ насъ.
— Пустяки, — возразила Таня, — она теперь убита горемъ; любовь къ другимъ дѣтямъ въ ней замерла. Придетъ время, любовь проснется.
— По-моему, ея вовсе нѣтъ, — любовь ея къ намъ убита.
— Нѣтъ, спитъ. Увидишь, что проснется, помяни мое слово.
Глаша угрюмо молчала.
Дни шли за днями. Серафима Павловна уже могла выходить, но не решалась покинуть своего кабинета и выйти въ гостиную или залу. Она коридорами проходила въ кабинетъ мужа и тамъ вдвоемъ съ нимъ обѣдала. Иногда онъ уговаривалъ ее пойти въ садъ, и она соглашалась, но проходила черезъ лѣстницу балкона. И зала, и гостиная, и парадная лѣстница ужасали ее; при видѣ церкви она вздрагивала.
Однажды адмиралъ, взойдя къ ней, увидѣлъ, что она лежитъ неподвижно въ креслѣ, съ глазами сухими и горящими какимъ-то зловѣщимъ огнемъ.
— Фима! Фимочка! воскликнулъ онъ и сталъ на колѣни, склонивъ голову къ ея колѣнямъ.
Она молчала. Онъ сказалъ: „Воля Божія, Онъ далъ, Онъ и взялъ. Прилетѣла душа его къ намъ и отлетѣла. Но я съ тобою, твой другъ, неизмѣнно твой. Поблагодари Господа за то, что насъ двое, поблагодари за нашу любовь и союзъ, за то, что ты не одна и я не одинъ.“
Она лежала; онъ молча цѣловалъ ея руку. Наконецъ, она взглянула «на него и вымолвила отрывисто:
— Увези ты меня! Я жить здѣсь не могу. Я умру здѣсь отъ боли въ сердцѣ.
— Куда тебѣ угодно, туда я и увезу тебя, — отвѣчалъ ей адмиралъ. — Куда хочешь? Скажи, прикажи!
— Поѣдемъ, уѣдемъ, — заговорила она медленно и была такъ жалка и безпомощна, что глаза его подернулись крупными слезами.
— Куда прикажешь, куда хочешь, милая! повторилъ онъ. Она задумалась.
— Куда? куда? Гдѣ я отъ тебя спасусь, — шептала она. — Да, съ тобою, подлѣ тебя, съ тобою одни, мы… вдвоемъ, мы, все потерявшіе…
— Не все, другъ мои.
Она не отвѣчала, но обняла его и горько заплакала. На другой день она сказала:
— Не хочу за границу. Тамъ людно и шумно. Туда я… съ нимъ… его хотѣла…
И она жалостно, безпомощно и какъ-то по-дѣтски опять заплакала. Онъ молча прижалъ ее къ сердцу.
Черезъ недѣлю она опять возвратилась къ своей мысли и опять сказала: — Увези меня въ Крымъ, туда, гдѣ мы будемъ одни, вдвоемъ, въ углу… невѣдомомъ углу, укрытомъ отъ всѣхъ.
— Когда ты хочешь ѣхать?
— Какъ можно скорѣе.
— Все будетъ готово черезъ недѣлю. Кого ты желаешь взять съ собою?
— Никого, — сказала она. — Мнѣ все равно. Мнѣ никого не нужно.