Глаша недоумѣвала, но не сказавши ни слова, отправилась въ комнату Марѳы Терентьевны и спросила:
— У васъ есть деньги?
— Ни гроша, — отвѣчала она сухо.
— Но вамъ братъ далъ на расходъ.
— Далъ сущую бездѣлицу: сто рублей. Они всѣ вышли, и у меня нѣтъ ни копейки.
— Чтò вы! Неужели?
— А вы какъ думали? сказала Марѳа Терентьевна съ досадой; — сто рублей очень мало, купила мѣсячную провизію, давала кухаркѣ, ихъ въ двѣ недѣли какъ не бывало. Я нынче же собиралась къ барину, но его съ ранняго утра дома не было. Притомъ я не могу продолжать завѣдывать хозяйствомъ, я никогда не вела его и терпѣть не могу заниматься имъ, да еще при такихъ недостаткахъ. Въ Знаменскомъ только моего дѣла и было, что одѣть барыню.
— Теперь времена другія; у насъ ужъ не тѣ средства.
— Знаю, какъ не знать; вижу, какъ не видать. Всѣхъ-то насъ душъ десять заперли въ эти мышьи норки, въ эти, прости Господи, арестантскія каморки. Правда, моя комната темна, какъ тюрьма. Эвона и свѣту нѣтъ. Чуланъ какой-то.
Глаша, раздосадованная, оставила Марѳу причитать одну и вышла изъ ея комнаты, поднявъ гордо голову.
Лишь только Сережа возвратился, какъ Марѳа Терентьевна явилась въ его каморку, ибо это была не комната, а каморка, гдѣ съ трудомъ могли помѣститься маленькій диванчикъ, столъ и два стула. Столъ былъ заваленъ книгами и тетрадями. Сережа читалъ внимательно одну изъ нихъ. Марѳа остановилась у дверей и, скромно сложивъ пухлыя руки на тучномъ животѣ, постояла, молча ожидая, чтобы молодой баринъ взглянулъ на нее, но, замѣтивъ, что онъ погруженъ въ чтеніе, кашлянула разъ и два и, возвысивъ голосъ, сказала:
— Сергѣй Антоновичъ!
Онъ быстро вскинулъ голову.
— Здравствуйте, — сказалъ онъ ласково, — я не видалъ васъ; чтò вамъ надо?
— Пожалуйте денегъ. Всѣ вышли, какія были.
Лицо Сережи вытянулось.
— Такъ скоро! сказалъ онъ: — я вамъ далъ сто рублей дней восемь тому назадъ.
— Помилуйте, какіе восемь? Дней десять, а можетъ и двѣнадцать, я точно получила сто рублей; а теперь у меня и копейки мѣдной не осталось, все вышло.
— Гдѣ расходъ? спросилъ Сережа.
— Расходъ! Какой расходъ? воскликнула она въ изумленіи.
— Ну да, расходъ. Куда вы ихъ истратили.
— Ахъ, батюшки свѣты, — сказала Марѳоа, всплеснувъ руками, — я отродясь расхода не писала, да какъ я буду? и грамотѣ не обучена. Да мнѣ и не въ привычку расходами заниматься, не мое это дѣло. Въ Знаменскомъ моя должность была единственно барыню одѣвать, да ея мелочами завѣдывать. Прикажутъ булавокъ купить, да шпилекъ, да тесемокъ, нитокъ, шелку, пуговицъ, разной мелочи, такъ о чемъ тутъ писать (Сережа слушалъ съ нетерпѣніемъ этотъ безконечный монологъ). Пожалуютъ мнѣ десять рублей, а то и двадцать — всѣ истрачу, доложу, и безъ всякаго разговора еще выдадутъ. Обыкновенно, барское дѣло. Въ Знаменскомъ…