Она разсмѣялась; всѣ поняли, что она сдалась, и Глаша возопила неистово:
— Наша взяла!
Она забила въ ладоши и запрыгала на мѣстѣ. Ея радость, ея упоеніе были такъ сильны, что отецъ и мать, глядя на нее, весело разсмѣялись.
— Но съ уговоромъ, сказала Серафима Павловна, — всѣ пойдутъ пѣшкомъ, одна я поѣду шагомъ, потому что далеко ходить не могу. Всѣ пѣшкомъ.
— Всѣ, всѣ пѣшкомъ, — закричали дѣти, кромѣ Анатоля, и обступили адмирала и его жену, благодаря ихъ. Соня бросилась ему на шею и расцѣловала его.
— Меня-то за что? спросилъ онъ у нея ласково.
— Это ужъ я знаю, — отвѣчала она.
— Ну, теперь надо распорядиться окончательно, — сказалъ Анатолій и, въ сопровожденіи всѣхъ дѣтей, отправился на дворъ для необходимыхъ приготовленій. Гостиная опустѣла.
— Вы не безпокойтесь, — сказалъ адмиралу Степанъ Михайловичъ: — я ихъ однихъ не пущу. Мы всѣ, и Штейнъ, и Безродный, пойдемъ съ ними. Впрочемъ, что можетъ случиться, такъ какъ всѣ идутъ пѣшкомъ?
— Я нисколько не безпокоюсь, — сказалъ адмиралъ, — но не надо, чтобы дѣти рѣшали что-либо безъ согласія матери.
Въ эту минуту вошли сосѣди, самъ Ракитинъ съ женою.
— Наши дѣти, ваши и мои, въ восторгѣ, — сказалъ адмиралъ Ракитинымъ, — на нихъ смотрѣть весело.
— Такъ зачѣмъ же вы такъ рѣдко соглашаетесь на ихъ затѣи? возразилъ Ракитинъ.
— Совсѣмъ нерѣдко, — отвѣчалъ адмиралъ, — но не всякій день праздникъ.
— Признаюсь, я нахожу, что вы ихъ на крѣпкихъ вожжахъ держите, — сказалъ Ракитинъ.
— Да, какъ молодыхъ лошадей.
— Человѣкъ развѣ лошадь?
— Это дѣти, а не человѣки, — сказалъ адмиралъ смѣясь.
— Да нынѣ дѣтей нѣтъ. Въ наше время дѣти всѣ похожи на взрослыхъ… прогрессъ!
— Я думаю, что и въ наше время родятся младенцы, вырастаютъ дѣти, а когда вырастутъ, то становятся молодыми людьми, потомъ старѣются, какъ мы. Никакой прогрессъ этого измѣнить не можетъ, какъ вы полагаете?
Сидоръ Осиповичъ добродушно расхохотался.
— Да, — сказалъ онъ, — неоспоримая истина, что родятся младенцы, растутъ и старѣются наконецъ.
— C’est une vérité de monsieur de la Palisse, — сказала Серафима Павловна смѣясь.
— Я бы желала, — замѣтила Зинаида Львовна, — чтобы эти истины помнили потверже.
— Да вѣдь это прописи, — воскликнулъ Сидоръ Осиповичъ, — старье!
— Что жъ, прописи вещь хорошая, не даромъ мы ихъ учили наизусть и людьми стали, — сказалъ Степанъ Михайловичъ.
— А теперь частенько забываютъ, — замѣтила Зинаида Львовна.
— Да, да, — сказалъ Ракитинъ, — хотя бы это: праздность есть мать пороковъ. Все это пошлости. Я этого не скажу: это не пошлость, а мудрость, истина.
— Итакъ, въ 10 часовъ вечера я въ своей таратайкѣ пріѣду въ лѣсъ, — сказалъ адмиралъ.