– НЕТ! – хором закричали Руперт и тётя Хазелнат, не сумев сдержаться. Затем оба овладели собой, и тётя Хазелнат пригвоздила Тургида взглядом.
– Бога ради, Тургид, – продолжила она раздражённо, – именно об этом я и говорю. Ты не можешь сдержать поток советов, что МНЕ следует сделать. Люди, что бы ты там ни воображал себе, желают прожить собственную жизнь во всём её несовершенном величии, а плоская идеализированная картинка им ни к чему. Люди могут хотеть как чего-то хорошего, так и чего-то дурного, но это ИХ хорошее и дурное. Да, я рассказала Руперту о своём переезде, но, конечно же, мне и в голову не могло прийти, что он заявится с членами семьи, машиной времени и не пойми с кем. В самом деле, к чему это? Видишь ли, это место для меня – как глоток свежего воздуха. Никто не говорит мне, что делать, и не обсуждает мою жизнь. А обратная сторона, вполне естественно, заключается в пустоте. Когда ты совсем одна, всё кажется чуточку пустым. Всё какое-то стерильное. Мне нравится смотреть в одиночестве, как солнце вечером опускается за океан. Ну, или так я себе говорю, однако это ложь. Конечно, я вижу красоту заката, но, оказывается, самой смотреть недостаточно, нужно, чтобы и тебя видели.
Джон Рейнольдс восхищённо глядел на неё.
– Возможно, ты скучаешь по пудингу, – возразил Тургид.
– Не умничай, – оборвала его тётя Хазелнат.
– Но всё равно не понимаю, как ты узнала, что Руперт приедет сюда на свой день рождения, – продолжал Тургид, которого мало интересовали размышления тёти Хазелнат и восхищённые взгляды Джона Рейнольдса.
Тётя Хазелнат открыла рот, чтобы ответить, как Руперт вдруг понял и перебил её:
– Да нет же, она отмечает свой день рождения, она и не знала, что это и мой тоже, – закончил он коряво и практически шёпотом, потому что неожиданно сообразил, что провозгласил, что сегодня у него день рождения.
– Ах, вот к чему клонил Тургид, когда интересовался, откуда я знала, что вы приедете, – промолвила тётя Хазелнат. – Вот ведь, Руперт, какое совпадение! Тогда мы задуем свечи дважды, и ты тоже загадаешь желание.
Она чиркнула спичкой, зажгла свечи и вежливо настояла, что начинать Руперту. Руперт закрыл глаза и задумался, чего бы пожелать, и тут же у него перед глазами возник большой сочный гамбургер. Для него одного. Или даже два гамбургера. Я желаю гамбургеры, подумал он и задул свечи. Затем тётя Хазелнат снова зажгла свечи, прикрыла глаза, загадала желание и тоже задула.
– Что ты загадал? – спросила она у Руперта, открыв глаза.
– Мне бы хотелось кусочек пирога, – прошептал он, надеясь, что она решит, что это и было его желание. Даже он знал, что о желании нельзя никому рассказывать, иначе оно не сбудется.