Но смех никого не мог обмануть; в голосе ее, звучавшем теперь немного громче, слышалось самодовольство польщенной самки. Взгляд ее вновь уходил вглубь, ускользал. Человеческого в нем осталось лишь едва различимое выражение тщеславия, упрямства и глуповатого простодушия - дани ее полу.
- Однако... - возразил было он.
Она зажала ему рот, и он ощутил на губах прикосновение ее пальцев.
- Если бы ты знал, как приятно быть красивой! Мужчина, чувствующий влечение к женщине, всегда прекрасен. Но тысячу крат прекраснее мужчина, жаждущий ее каждый день, как хлеба и воды... У тебя, дружок, глаза такого мужчины.
Она откинула его голову и погрузила взгляд под самые его вялые веки. Никогда еще горящее в ней пламя, неизменное, неистовое и бесплодное, не пылало столь ярко. На краткий миг законодатель из Кампани ощутил себя другим человеком. Пугающая воля любовницы стала точно зримой и ощутимой, и он с каким-то стоном простер к Жермене руки.
- My... Мушетта, - взмолился он, - маленькая моя Мушетта!
Она не противилась охватившим ее рукам, но глядела как в те дни, когда бывала в дурном расположении духа.
- Хорошо... хорошо... ты любишь меня...
- Но послушай, только что...
- Подожди минутку, - перебила она, - пойду оденусь. Совсем продрогла.
Когда голос ее раздался вновь, он увидел, что она в застегнутом халате уже свернулась калачиком в кресле, скромно сдвинув ноги и сложивши руки на коленях.
- И после всего этого ты даже не осмотрел меня?
- Хоть сейчас.
- Нет, нет! - вскричала она. - Чего ради? Отложим до следующего раза. Впрочем, я в этом разберусь лучше любого. Через шесть месяцев я, как говорится, стану матерью. Прелестной матерью!
Гале разглядывал узор на ковре.
- Новость удивила меня, - произнес он наконец с забавной важностью. - Я как раз собирался поговорить с тобой об этом. Весьма сомнительная беременность. Позволь мне говорить откровенно, у меня есть к тому веские причины... Боюсь только, ты снова рассердишься...
- Не бойся, говори, - успокоила его Жермена.
- В вопросах любви ни у тебя, ни у меня нет ни предрассудков, ни особой щепетильности. Да и как верить в нравственность, которую такие точные науки, как математика и гигиена, отрицают изо дня в день? Институт брака меняется, как и все на свете, и вершиною его явится то, что мы, врачи, называем Свободным Союзом. Так вот, уважая в тебе свободную женщину, вольную распоряжаться собственной судьбою, я воздержусь от каких бы то ни было нескромных намеков и буду говорить о прошлом со всей возможной сдержанностью. Однако у меня есть веские причины считать, что у тебя больший срок беременности. Я убежден, что обследование - с твоего разрешения, разумеется - подтвердит сей априорный диагноз. Мне нужно не более пяти минут.