– Ну, знаешь ли, – припечатала меня Фиби взглядом. – Я сегодня в трениках, между прочим. Предупредил бы хоть, что ли.
Полагаю, Фиби имела в виду… эм… направленные в нашу сторону камеры мобильных. Я чувствовал себя не в своей тарелке, будучи центром всеобщего внимания и не понимая, с завистью на нас глядят или с осуждением.
К концу недели поток внимания сузился до струйки: все осознали, что мы с Кэссиди не собираемся за столом лапать друг друга и целоваться взасос. Но нежные чувства мы все же на людях проявляли: держались за руки и целовались на прощание, если расходились по разным кабинетам.
В обед в среду я пошел в канцелярию и попросил у миссис Бимс, школьного секретаря, ключ от лифта.
– Эзра, – смерила она меня строгим взглядом поверх своих украшенных стразами очков для чтения, – ты должен был взять его в первый учебный день.
– Забыл? – робко попробовал я, хотя правильнее было бы признаться, что я всячески этого избегал. Даже можно сказать, сделал это своей приоритетной задачей.
– Уже конец сентября, молодой человек, – жестко отрезала она.
– Вы правы, я понимаю.
Она отдала мне ключ, и я положил его в карман джинсов. Из канцелярии я выходил, стараясь выглядеть очень жалким. Вдруг бы миссис Бимс передумала? До пятого урока я не пользовался ключом. Когда Кэссиди направилась в класс миссис Мартин нашим обычным путем – то есть пошла к лестнице возле учительской стоянки, – я ее остановил.
– Давай пойдем другим путем, – предложил я.
Кэссиди выгнула бровь, но возражать не стала.
Я вытащил ключ и вставил его в замок лифта для людей с ограниченными возможностями. Я был донельзя доволен собой, но пытался этого не показывать.
– Дамы вперед!
– Что происходит? – подозрительно спросила Кэссиди, войдя в металлическую коробку лифта.
Я пожал плечами и подождал закрытия дверей, после чего с улыбкой обнял ее за талию.
– Никогда не хотела заняться в лифте чем-нибудь неприличным?
Пока внимание всей школы было всецело поглощено мной и Кэссиди, внимание нашей команды было всецело поглощено новостью о проводимом в пятницу в Лос-Анджелесе бесшумном рейве. Тоби вызвался отвезти нас туда, а Фиби пообещала увильнуть от бебиситтерства. И когда я наконец набрался духу спросить, что такое «бесшумный рейв», все уставилась на меня, как на психа.
– Это вид флешмоба, – объяснила Кэссиди. – Сотни незнакомых людей собираются в общественном месте, одновременно надевают наушники и начинают танцевать.
Я попробовал представить это. Не получилось. Однако, признаюсь, звучало это гораздо увлекательней трехчасового исторического мюзикла о депрессивных немецких подростках, на который они ездили в Лос-Анджелес.