– Мне казалось, я один такое делал, – удивился Остин.
– А кто-нибудь из вас делал из маленьких бумажных стаканчиков, которые стоят у водораздатчиков, гармошку? – поинтересовалась Кэссиди.
Я понятия не имел, о чем она говорит, а Тоби ее понял.
– Ага. Для этого в них нужно одновременно подуть и хлопнуть снизу.
Весь остаток дороги мы предавались воспоминаниям, болтая о старых программах с канала «Никелодеон», электронных говорящих игрушках Ферби, полароидах и виртуальных домашних питомцах «тамагочи». И о том, что видеосвязь и просмотр телевизионных программ тогда возможны были лишь на компьютере.
– Лет через пятьдесят дома престарелых будут забиты старикашками, слушающими Джастина Бибера на ретроволне и болтающими о том, что раньше фильмы были в 2D, – сказал Остин, когда мы съехали с автострады.
– Мы не одиноки в своих желаниях. Наши стремления – стремления многих, – произнесла Кэссиди. – Цитату я, конечно, перефразировала. Но это Фитцджеральд.
– Вряд ли он имел в виду неопетов, – подколол ее Тоби. Он встал на перекрестке, ожидая своей очереди повернуть.
– Он имел в виду человеческую природу, – парировала Кэссиди. – И если наше поколение стремится к миру, в котором еще не было смартфонов, то пусть так и будет. Нет смысла все списывать на непрекращающееся воздействие недавнего прошлого. Если бы массовую культуру можно было предсказать, то все бы устаревало, не успев возникнуть.
Мгновение никто ничего не говорил, а затем Остин рассмеялся.
– Боже, чему в наши дни учат в частных школах?
– Традиционализму, – невозмутимо ответила Кэссиди.
В атмосфере торгово-развлекательного комплекса чувствовалась подспудная лихорадочность. Мы глазели на всех вокруг, задаваясь вопросом, кто пришел сюда поучаствовать во флешмобе, а кто – закупаться.
Мы приехали рановато, поэтому заглянули в «Барнс энд Нобл». Тоби с Остином направились в отдел с графическими новеллами, а мы с Кэссиди зашли в отдел искусства, где пролистали книгу Бэнкси – андеграундного художника граффити, о котором я никогда не слышал.
– Обожаю одну его выходку! – сказала Кэссиди с блестящими от возбуждения глазами. – Он как-то раз напечатал кучу фальшивых банкнот и швырнул их в толпу. Решив, что это настоящие деньги, люди пытались потратить их в магазинах. Они страшно разозлились, узнав о розыгрыше. И что же ты думаешь? Сейчас эти банкноты продаются на «Ибэй» за баснословные деньги. Получается, они одновременно и настоящие, и фальшивые, понимаешь? Они ничего не стоят как деньги, но бесценны как искусство. Мой брат любил рассуждать о таких вещах, о ценности искусства, о том, можно ли назвать хирургию искусством, если причислить к ней пирсинг и тату…