Действительно, почему?
Мы так увлеклись обсуждением фасона свадебного платья, что забыли – пока ещё никто не сделал нам предложения.
11 мая, пятница
Невероятное, потрясающее событие! В Доме книги тайком от Инны Игоревны подкралась к полке с женскими романами и вдруг… моя книга! Лежит и продаётся! Маленькая, в мягкой обложке! МОЯ КНИГА! На обложке МОЯ ФАМИЛИЯ! И написано «Дневник». Я надеялась, что она когда-нибудь выйдет, но чтобы вот так – я здесь, в Доме книги, а она на полке!!
Из художественной литературы я знаю, что писатели обычно рыдают и бросаются на пол при виде своей первой книги. Я-то как раз держалась на высоте. Ноги подкосились, руки задрожали, схватила за рукав незнакомую продавщицу и закричала, тыча пальцем в обложку: «Это я!» А продавщица от меня ка-ак отпрыгнет! (На обложке нарисована женская личность, но не моя!)
Оказалось, что книга продаётся уже два дня, почему же её никто ещё не купил? Сама купила три книги – столько было.
Выйдя из Дома книги на Невский, я подпрыгнула на одной ножке:
– Ха-ха-ха, хо-хо-хо, я писательница, хи-хи-хи!
Объехала ближайшие книжные магазины, удалось купить ещё одиннадцать книг. В каждом магазине подходила к продавцам, показывала книгу и спрашивала:
– У вас есть это замечательное произведение? А то мне очень хвалили… Это я написала!
Итак, у меня в машине четырнадцать моих книг! Куда человек со слезами на глазах тащит свою первую книгу? Конечно, к маме!
Сейчас позвоню Мурке и девочкам, пусть вечером приезжают к маме. Жаль, что Андрей в отъезде по делам электричества.
Я принесла четыре книги – маме, Алёне, Ольге, Ирке-хомяку, а мама приготовила ужин. Почему я не умею так вкусно и красиво готовить? Мясо с черносливом, картошка, запечённая с сыром, блинчики с черникой. И торт со сметанным кремом и вишнями, приличный такой тортик. Надеюсь, весь не съедят и я смогу взять оставшуюся часть домой (рассчитываю на половину).
Мы выпили за то, что я теперь писатель, и я стала ждать, когда же меня начнут восхвалять. Конечно, девочки и мама читали «Дневник» в рукописи, но книга – это же совсем другое!
– По-моему, неплохо, – осторожно сказала мама. – Но почему совсем нет социального фона? Только любовь и быт…
Мама воспитана на литературе социалистического реализма – привыкла, что любовь всегда происходит у конвейера или в лаборатории НИИ.
Вообще-то я знаю, почему она не может как следует похвалить. Это такое суеверие – вдруг она похвалит и сглазит или надо мной посмеются… У мамы много разных страхов.
– А девочка из «Дневника» – это же я, – заявила Мурка. – И я требую свою долю или откат.