— Может быть, Люба умерла? — начал высказывать я очередную теорию. — Прикинь, она была пожарной или каким-то медиком. И контактировала с… с радиацией или находилась рядом с реактором. Или на станции работала! — я указал вилкой на Славу. — И, смотри. У неё начала развиваться лучевая болезнь, и дед понял, что ей конец. Поэтому и написал, что оставил её в Чернобыле. Как тебе?
Слава отломил кусок хлеба и, положив в рот, начал медленно жевать.
— Неплохая теория. Но не без недостатков, — услышав его, я закатил глаза. Высказав пять или шесть предположений, я каждый раз натыкался на идентичную реакцию. — Я хочу сказать, если он её любил, вряд ли бы бросил умирать. Даже у пожарных, которые держали в руках графит из реактора, буквально, лучевая болезнь развивалась, кажется, неделю. Или даже две.
— Угу, — закивал я.
— Я хочу сказать, — повторил Слава, — что он бы поехал за ней в Москву. В то время в Москву отправляли всех тяжёлых пациентов, кто получил приличную дозу. А двадцать седьмого числа он уже покинул Припять.
— Чёрт возьми, ты прав. Если бы он поехал за ней в Москву, он бы не написал, что оставил её в Припяти, — я доел первую отбивную. — А если он не поехал в Москву, значит, не так сильно и любил, верно? И к чему тогда эти письма?
— Об этом я и говорю. С другой стороны… Любовь бывает разной.
— Что ты знаешь о любви? — кокетливо спросил я.
Слава даже покраснел — я видел, как его рука на подносе дрогнула. А ведь так хорошо говорили. Будто у нас свидание. Я на таком ни разу не был. Опасался, что кто-нибудь заметит мои неоднозначные жесты к парню, боялся, что ничего не выгорит, и никуда не шёл. Познакомиться с кем-то для секса у меня тоже не получалось. Пару раз вечером я искал парней, описывал себя, даже интимными фотками обменивался, а на утро смотрел на переписку и смеялся: ну чем ты думал, Саша, ты же всё равно никуда не пойдешь, не отдашься незнакомому парню! Наши посиделки со Славой казались мне самым реалистичным вариантом свидания. И здесь нас не видел никто.
Невидимая черта, которая пролегала между нами со Славой и остальными, между Припятью и заселёнными городами, давала мне смелость вести себя так вызывающе.
Доев вторую отбивную, я улегся на постели, положив голову рядом с его коленом.
— Ты помнишь свои мысли после первого визита в Припять? Мне интересно, насколько они совпадают с моими, — я посмотрел на него снизу вверх.
— А твои какие?
Я показательно вздохнул. Уставился в потолок, небрежно побеленный бог знает когда.