Она вскочила, испугавшись, что Этан вернется до ее ухода. Ей никак не хотелось встречаться с ним сейчас. Все ее чувства слишком ясно были написаны на лице.
– Анна, большое спасибо, но я даже представить не могу, что это сработает. Если Этан что-то решил, его и бульдозером не сдвинуть.
– Значит, ничего страшного не случится, если он вдруг окажется на твоем пороге и увидит тебя в розовом платье.
– Кэму когда-нибудь удавалось переспорить тебя? – поинтересовалась Грейс.
– Очень редко, но не в тех случаях, когда я в ударе.
Понимая, что после окончания передачи 06-ри не будет долго сидеть на месте, Грейс направилась в гостиную и уже у самых дверей оглянулась:
– Анна, я рада, что ты сегодня рано вернулась.
Анна постучала деревянной ложкой по краю кастрюльки.
– Я тоже.
К следующему вечеру сомнения Грейс в успехе задуманной вместе с Анной авантюры усилились, а радость быстро угасала вместе с солнечным светом. Натянутые нервы дрожали, как струны, сердце периодически уходило в пятки, кровь в висках пульсировала все быстрее и настойчивее.
Грейс уже надеялась, что Анне не удастся прислать к ней Этана. Не хватало только свалиться с жалким лепетом у его ног.
Необыкновенно соблазнительное зрелище!
«Я не должна была соглашаться на подобную глупость», – говорила она себе, в сотый раз обходя свой крохотный дом. Анна так быстро все решила, так быстро ее убедила, что она даже не успела предугадать все возможные препятствия в осуществлении их плана.
«Если даже Этан придет, что я ему скажу, черт побери?» – мучилась Грейс, а в следующую минуту уже разрывалась между облегчением и отчаянием. Нет, скорее всего он не придет. Выходит, зря она отослала ребенка к матери?
Выдался необыкновенно тихий вечер. Только легкий ветерок, шуршавший в листве, составлял ей компанию. Если бы Обри была дома, они сидели бы сейчас в качалке и читали вечернюю сказку. И дочка прижималась бы к ней, чистенькая, сладко пахнущая детским мылом, тепленькая и сонная.
Грейс вздрогнула, услышав громкий вздох, и крепко сжала губы. Господи, скоро она уже будет шарахаться от собственной тени. Пытаясь взять себя в руки, Грейс прошла в гостиную, выбрала компакт-диск из своей коллекции – каждый раз, поддаваясь, пожалуй, своей единственной слабости и покупая новый диск, она мучилась угрызениями совести, – и домик наполнился романтической мелодией Моцарта.
Она подошла к окну. Солнце опускалось все ниже, свет становился все мягче, меняясь почти неуловимо. В ветвях сливового дерева, украшавшего передний двор Каттеров, запел козодой, словно приветствуя сгущающиеся сумерки. Грейс чуть не рассмеялась. Глупая, глупая Грейс Монро. Стоит у окна в розовом платье и ждет падающую звезду, чтобы загадать желание.