У меня оставалось всего три монетки.
Возле бара толклись люди – кто стоял облокотившись о стойку, кто примостился на высоком табурете. Один свистом подозвал барменшу, размахивая десятифунтовой бумажкой. Старичок со старушкой ели рагу с пышками и обсуждали с хозяином прогноз погоды. Я влез на свободный табурет и стал ждать, когда на меня обратят внимание.
Первой заметила меня барменша.
– Что ты хочешь, дружок? – спросила она, отставив в сторону грязные бокалы. – Вообще-то, здесь сидеть нельзя.
– Меня папа прислал кое-что узнать.
– А где твой папа? – Она обвела взглядом зал.
– Он там, на улице.
– Ну хорошо, что ты хочешь?
Я показал ей мелочь на ладони.
– Вот шестьдесят пенсов. Хотел спросить, этого хватит, чтобы от вас позвонить?
Ее взгляд меня обнадежил.
– Узнаю у хозяина, – ответила она. – Подожди здесь. – Она подошла к хозяину, что-то ему сказала, и тот устремился прямиком ко мне.
– Что-то срочное? – спросил он.
– Нет. Я просто… нужно маме позвонить, она ждет.
Хозяин скрестил на груди руки.
– Твоя мама не где-нибудь в Новой Зеландии?
– Нет. В Литл-Миссендене.
– Где это?
– На юге.
– Хорошо. За стойку я тебя пропустить не могу, к сожалению. Это против закона. Но можешь обойти с той стороны и…
– Ах, вот ты где! Тоже мне Гарри Гудини! – Рука отца легла на мое плечо, стиснула до боли. – Говорил я тебе, не путайся у людей под ногами! – Он сгреб меня под мышки и поставил на пол. Я брыкался, но он крепко держал. – Вы уж простите, была у меня для него уздечка, да он перегрыз. – Барменша хихикнула. И отец повел меня прочь по коридору, подталкивая в спину – слишком медленно я перебирал ногами.
– Там у них телефон есть! – твердил я, вырываясь.
– Цыц!
– Можем позвонить прямо сейчас, если хотим! Мне только что разрешили!
– Дэн, тише, ради бога! Не позорь меня.
– Надо маме позвонить.
– Не сейчас, – сказал отец, – не сейчас. Потом, из номера.
Вышла из туалета старушка, виновато просеменила мимо. И мы остались в коридоре одни.
– Мы уже едем? – спросил я.
– Пока нет.
– Когда приедет Кью-Си?
– Не знаю, но без него нам никуда.
– Но сколько еще ждать?
Отец коротко и шумно вздохнул. И вдруг съездил меня по уху – небрежно, будто муху прихлопнул. Не больно, но обидно, я чуть не разревелся. На глаза навернулись слезы, но так и не полились.
– Выслушай меня, ладно? Ты ведешь себя как балованный ребенок, – сказал отец. – Ты же знаешь, без Кью-Си на съемки нас с тобой не пустят. Надо ждать, ничего не попишешь. А если мы позвоним сейчас маме и скажем, что планы изменились, она не поймет. Ты же ее знаешь – разволнуется, потребует вернуть тебя домой, а дальше что? Вся поездка коту под хвост. Не хочу снова тебя подвести. Не дам ей больше повода меня попрекать до конца дней. Все идет как надо. Поверь, все путем! – Он чуть расслабился. – Пусть в Лидс мы приедем позже, чем я рассчитывал, но все-таки приедем – жизнью клянусь, на Библии присягнуть готов, – и все проволочки в итоге забудутся. – Он притянул меня к себе, и я уловил новый запах – пряный дымок дешевых сигарет. Я вытер слезы о его рубашку. – Ну не реви, а? Зря я, конечно, тебя ударил.