Хочешь не хочешь, а уходить придётся.
– Прощайте, миссис Дуглас, – ответил он, приподняв шляпу.
На этом она развернулась и пошла прочь, ни разу не оглянувшись, чтобы проверить, что он станет делать. Вполне возможно, скрючится прямо на снегу, а поутру обнаружится окоченелый труп с остекленевшими глазами.
У самого порога хижины Амелия замерла и прислушалась к удаляющимся шагам по хрустящему снегу. «Вот и славно», – подумала она. Всё складывалось удачно – он уходил.
Она захлопнула за собой дверь, стараясь отрешиться от путаницы бередящих душу мыслей, разбуженных появлением незнакомца.
Нью-Йорк. Он приехал из Нью-Йорка, города, где обитают много сотен жителей. В такой толчее легко затеряться, и никто тебя не узнает. Можно представиться кем угодно, и никто ничего не заподозрит, и больше не будет никаких сплетен про пляски с дьяволом или купание при луне.
А как было бы здорово увидеть что-то новое, пообщаться с новыми людьми! Разве не мечтала она повидать все чудеса, что есть на суше? Наверняка и в Нью-Йорке есть на что поглядеть.
(«А как же море? Как ты вернёшься в море?»)
О Нью-Йорке Амелия знала только то, что он огромен, но рассудила, что там наверняка должны быть порты. Лавочники часто упоминали о кораблях, что приходят из Нью-Йорка в Бостон. А раз в городе есть корабли, значит и океан найдётся когда угодно.
(«А как же Джек? Если ты уедешь, не дождавшись Джека, как же он тебя найдёт, когда вернётся?»)
При этой мысли, шевельнувшейся в глубине души, она даже ахнула от боли, которая, казалось, давно забылась.
«Он не вернётся. Он не вернётся».
– Он не вернётся, – повторила она вслух, и эти слова осели в пустых углах, разогнав пыль.
– Он не вернётся, – снова сказала она, и слова забрались в её холодную одинокую постель и затаились под подушкой.
– Он не вернётся, – повторила она.
На третий раз разразился шторм, рухнули чары, что заставляли её всматриваться со скалы в морскую даль в надежде наконец увидеть своего ненаглядного.
Эту тайну она хранила глубоко в сердце, желание никогда не произносила вслух, ибо волшебство можно разрушить одним словом.
Но вот эти слова прозвучали, волшебство обернулось проклятием, и её желание утонет в навернувшихся слезах. Он не вернётся. Он никогда, никогда к ней не вернётся.
Она рухнула на четвереньки, задыхаясь, царапая ногтями грубо отёсанные половицы.
Потом поднялась, распахнула дверь и растворилась во тьме. Теперь муки мог облегчить только жестокий океан, сердце продолжало биться только благодаря ему, хоть он и пытался её сокрушить тяжким бременем горя.