Человеческая еда была не нужна, Амелии вполне хватало сырой рыбы из океана, в конце концов, на то и даны русалочьи зубы. Впрочем, при Джеке она никогда её не ела.
Наведя в хижине порядок, Амелия спустилась по ступенькам в бухту, сбросила одежду и оставила её на берегу, закинула мешок за плечи и нырнула в воду.
Соседи, найдя опустевший дом и одежду на берегу, решат, что она насовсем вернулась в океан, как и подобает русалке, и на том успокоятся.
Мешок неловко болтался за плечами и мешал плыть, но деваться было некуда. Не явишься же в Нью-Йорк без одежды, в чем мать родила. Надо попытаться хоть на время смешаться с настоящими людьми.
Из-за мешка путешествие заняло больше времени, чем ожидалось, да и отвыкла она от таких дальних заплывов.
Она даже приуныла от своей слабости, ведь когда-то переплыла целый океан и погружалась в бездонную пучину, а нынче совсем разнежилась от жизни на суше. Для подготовки к столь долгому путешествию ночных купаний явно не хватало.
У Джека в хижине были карты восточного побережья, да и Амелия знала, как плыть вдоль берега и прислушиваться к разговорам моряков со встречных судов, так что добралась до Нью-Йорка, не заплутав где-нибудь в Бостоне.
Только жизнь в Мэне не шла ни в какое сравнение с тем, что творилось в этом городе. Она оказалась перед входом в музей, над которым гремел с балкона самый ужасный оркестр из всех, что ей доводилось слышать.
Справедливости ради отметим, что ее музыкальный опыт ограничивался парадами в День независимости (Джек их любил), но всё же Амелия не сомневалась, что эти музыканты явно заняты не своим делом.
От этого оглушительного грохота так и хотелось поскорей спрятаться в музее.
Здание музея было таким необъятным, что закрывало весь обзор, и пока не обернёшься, вокруг ничего не было видно. Стены верхних этажей расписаны огромными яркими изображениями каких-то животных – таких чудны́х она не видывала даже в океане.
Интересно, есть ли внутри живые звери? По периметру здания тянулась длинная верёвка с разноцветными флагами.
Наблюдая за посетителями музея, Амелия заметила, как они платят деньги при входе. Свои деньги она хранила в специально пришитом кармашке платья, потому что не хотела носить на руке дамскую сумочку с завязками по нынешней моде.
От непромокаемого мешка она избавилась сразу же, как только вышла на сушу. Амелия дождалась ночи, нашла уединённое местечко – что оказалось не так-то легко, ведь в каждом порту даже по ночам царила суета – чтобы высушить волосы и одежду. На рассвете она оделась и с бешено колотящимся сердцем отважилась войти в лабиринт Нью-Йорка. Наконец-то она повидает белый свет, а на этом крохотном острове уместилась весьма немалая его часть.