– Почему вы остались? – спросил он, когда, казалось, она никогда не заговорит.
– Мне показалось, что лучше умереть. – ответила она. – На той улице, когда меня окружила толпа.
– От потрясения? – уточнил он, пытаясь понять, при чём тут решение остаться.
– Нет, потому что без Джека мне жизни нет. Мне раньше и в голову не приходило, сколько я могу ещё прожить. – Она задумалась. – Вот и решила просто лечь посреди улицы, и пусть меня растопчут, как ту несчастную женщину в театре. Так будет справедливо, правда? Заслуженная кара на мою голову.
– Кара? – удивился Леви таким неслыханным речам. – За что же вас карать?
– Разве это не по-христиански? Ты в ответе за свои грехи.
– И в чем же ваш грех? – спросил Леви. – Вашей вины тут нет.
– Женщина погибла из-за меня, – сказала Амелия дрогнувшим голосом. – Все бросились на меня посмотреть, а она им помешала.
Что бы он сейчас ни сказал, все будет не то. Леви поник от собственного бессилия подобрать нужные слова, чтобы развеять её тоску, стереть это подавленное, страдальческое выражение с лица. Амелия редко падала духом и, казалось, никогда ничего не принимала так близко к сердцу. Но сейчас… она во всём винила себя, а он не представлял, как её утешить.
– Откуда вам было знать, как всё обернётся, – наконец промямлил Леви, чувствуя всю бесполезность слов.
– А вы знали, – с неожиданной горячностью воскликнула она. – Вы же пытались меня отговорить.
– Такого я и предположить не мог, – возразил он. – Я просто…
Он осёкся. Пожалуй, сказать, что переживал из-за неё, значит все равно, что открыться, признаться в своих чувствах. Сейчас не до признаний, того и гляди спугнёшь. Она и так на грани срыва, нечего лезть со своими переживаниями.
– Я опасался, что вам не вынести такой толпы зевак, и понимал, что после пути назад не будет.
– А я ещё ответила, что сделала выбор. Как глупо, ведь я совершенно не представляла, на что решаюсь.
Леви был не в силах облегчить её страдания. Не имел права даже прикоснуться, успокоить, не мог подобрать нужных слов, чтобы утешить, словно она до сих пор оставалась на сцене, отгородившись стеклом от него и всего окружающего мира.
Он не имел над ней власти, чтобы удержать, как и Барнум – это было ясно как день. На неё не подействует даже красноречие Барнума, ведь она всегда относилась к нему с подозрением и замечала ту хитрость, что составляла добрую половину его натуры.
Амелия не нуждалась в Барнуме в той же степени, как он в ней. В этом было её преимущество. Но Леви не хотел, чтобы она ушла. Он не мог исцелить её разбитое сердце, но ему очень хотелось, чтобы она осталась.