Как это было, к примеру, три дня назад: к русским тогда подошла свежая стрелковая часть, и её тут же бросили в бой. Что было понятно: им очень хотелось ликвидировать опасный прорыв 10-й танковой дивизии.
Ганс, поёживаясь, вспомнил тот день. Рано утром, ещё в темноте, он, как всегда, был на наблюдательном пункте вместе с Клаусом. Вдруг тот заметил какое-то странное шевеление на другой стороне реки, посмотрел в стереотрубу и охнул: русские один за другим осторожно спускались с крутого берега на лёд. Одеты все были в белые маскхалаты, а потому – почти невидимы на фоне снега. Но Клаус всё же их заметил. Можно сказать, каким-то шестым чувством почувствовал опасность.
Советские пехотинцы тянули за собой на полозьях станковые пулемёты – «Максимы». Это, судя по всему, была штурмовая группа. Бойцы в полном молчании пересекали реку (в этом месте она была не слишком широкая) и взбирались на немецкий берег – тихо и скрытно. Расчёт, как понял Ганс, строился на внезапности нападения: тихо, незаметно подобраться к деревне и одним ударом захватить её. А потому русские и начали атаку и без привычной артиллерийской подготовки и громких криков «ура». И если бы не внимательность Клауса Шунке…
Ганс передал по телефону в штаб – иваны атакуют! Оттуда пришёл приказ: оставайтесь на месте и ждите. Скоро мы начнём обстрел, вы будете координировать огонь артиллерийских батарей. И они стали ждать. Время тянулось невыносимо медленно, было очень страшно. Ганс прикинул: на их берег вылезло уже не менее сотни русских. И через несколько минут они будут уже здесь, возле самого наблюдательного пункта…
Но тут наконец ударили немецкие батареи: тяжело забухали 105-мм гаубицы, дружно забили 75-мм пушки. На заснеженном берегу встали огненные фонтаны, вверх полетела земля. А вместе с ней – и разорванные человеческие тела. Вскоре к артиллерии присоединились и миномёты, тоже добавили смерти. Красноармейцы залегли, замерли, вжались в мёрзлую землю. Да разве здесь укроешься? Чистое поле…
От немецких орудий досталось и им с Клаусом: накрыло ударной волной, бросило на дно окопчика, оглушило. Но Шунке сразу же вскочил и снова припал к стереотрубе: надо координировать огонь орудий. А то лупят мимо, в основном по окопчику – вместо русских. Ганс же, скрючившись на дне, передавал по телефону новые координаты. Обоим нечем было дышать, кашляли от дыма и кислого запаха взрывчатки, хрипели, сипели, но терпели. Земля тяжело дрожала от близких разрывов, на голову летели комки мёрзлой земли, били по спине и плечам. Но они стойко держались и делали своё дело.