— Говорит, что теперь он служит у него, и ты не имеешь над ним силу.
— Вот как! А ты сказал ему, что за Ивашкой Лыко долг по суду числиться?
— Только я про то начал говорить, Лыко закричал про поклёп и оговор…
— И Борис, значит, сразу принял его сторону?
— Да, Государь.
Стараясь не показывать своего недовольства, Великий князь на некоторое время задумался, после чего посмотрел на застывшего в ожидании сотника.
— Ладно, ступай покудова…
Поклонившись, тот удалился. А Великая княгиня, дождавшись, когда в комнате они останутся вдвоём, обратилась к мужу:
— И что же, ты позволишь своему холопу так спокойно уйти?
— Каждый сам выбирает себе господина, — поморщившись от слов жены, ответил князь.
— Вот как! — всплеснула та руками. — Эдак каждый холоп станет тебя обкрадывать, а потом убегать к твоим врагам…
— Борис мне не враг, а брат!
— Хорош брат, коли суду твоему не верит, — саркастически усмехнулась княгиня. — А может он вместо тебя суд вершить хочет, а всех изменников к себе переманивает?
Ничего не отвечая, Иван Васильевич порывисто поднялся с кресла, на котором сидел и вышел прочь из комнаты, откуда ему вслед не совсем разборчиво донеслось:
Высь московских теремов,
Голубятни, звонницы…
А к врагам наш князь суров -
Всех потопчет конницей!
Стих прокричала птица попугай, а придумали его новые девушки из свиты Великой княгини. Они же обучили пернатого говоруна произносить столь длинную тираду. Несмотря на недовольство, князь не удержался от улыбки: "Придумают ведь…" Тут ему на глаза попался Гришка Мамон, которого он недавно пожаловал чином окольничего.
— Григорий Андреевич, — обратился к нему Иван III, — найди мне боярина Василия Фёдоровича Образца.
— Слушаюсь, Государь, — поклонившись, ответил тот и поспешил исполнить приказание.
Великий князь тем временем подошёл к окну. Застеклённое новомодным прозрачным и широким стеклом, привезённым из ЮАР, оно позволяло, не открывая рамы, разглядывать всё, что творилось на внутреннем дворе. Только сейчас князю было не до любований окрестностями. Он раздумывал над словами жены: "Права, Софья Фоминична, ох, права! Спусти с рук одному, так и другие захотят свою прыть показать. Всю эту пёсью свору нужно держать в крепкой узде, иначе волками огрызаться станут".
Когда в княжеские покои прибыл воевода Василий Образец, Иван Васильевич велел ему взять верных людей, выследить строптивого князя, схватить и доставить в Москву. Вскоре беглец был пойман. История повторялась… Борис Волоцкий — брат Великого князя, обидевшись, что хватают его людей, ибо великолукский наместник перешёл к нему на службу, написал письмо другому брату — Андрею Большому, в котором жаловался на произвол старшего родственника и на нарушения старинных прав, завещанных отцами и дедами. Андрей поддержал Бориса. Годами копившиеся обиды требовали выхода, а тут такой повод! Тем более ему недавно донесли, что в Новгороде сильно недовольны Великим князем. Это не дремали шпионы Казимира IV, стараясь как можно сильнее разжигать обиды новгородцев против Москвы. Как бы то ни было, но Андрей Васильевич, обладающий повышенным честолюбием, решил, что достоин большего, чем роль удельного князя. Поэтому, недолго думая, он объединил свои дружины с дружинами младшего брата и двинулся к Новгороду. Там мятежник надеялся получить поддержку, пообещав городу вернуть попранную Иваном старину. Однако Великий князь отреагировал моментально, чему очень поспособствовала новая тайная служба, которой руководил Фёдор Васильевич Курицын. Так вот, объявив всем, что выступает с войском на немцев, посмевших напасть на псковские земли, Иван III направился братьям наперерез. Но, дойдя до Клина, разделил свои рати на две части. Одну под руководством князя Андрея Оболенского отправил в Псков, а с другой направился к Новгороду лично.