— Ох, господи! Дождався! Дождався и я! Ще старый послужит своему Отечеству, ще узнають мене нимци! Ой, Петро, много чого знаю, все тоби скажу и хлопцив приведу. Есть такие у нас, есть. И в Заречном, и в Деснянске. Есть у нас и партизаны, только воны цураються дида Охрима, думають — старый…
Они долго говорили, укрывшись в лозняке. Дед Охрим показал, где спрятал мешок и парашют, пообещал приносить газеты, издаваемые немцами на украинском языке, — «Висти Деснянщины» и «Новый шлях», назвал изменников: Павло Бережной — начальник сельской полиции в Заречном, «сволота, яких и свит не бачив», Дрюма — начальник райполиции. Но особенную боль доставило Шохину известие об его учителе Грабовском, ставшем председателем райуправы. Этому не хотелось верить.
Слушая о пожаре, о Киче и Анюте, Шохин предупредил:
— Вот что, диду, про меня ни слова, особенно в Заречном. Кого-нибудь надежного, кто знает, где партизаны, постарайтесь привести. Только не сюда, а, к примеру, в дубовую рощу, возле домика бакенщика… Завтра в двенадцать придете. Про меня опять-таки не говорите.
— Понятно — конспырация… Эх, Петро, — потеплевшим голосом продолжал старик, — сколько ждав я такой встречи. Все зроблю, Петро, все.
Но главного — о своей тайне — дед не сказал. Раньше она принадлежала другим, а теперь была только его.
Шохин возвращался, переполненный самыми противоположными чувствами. При мысли, что он в родных местах, охватывала радость, но ее тут же подавляла боль утраты. Была у Петра надежда встретиться с матерью, а сейчас подтвердилось: нет их в Деснянске… далеко они…
И вот, шагая к Гладышу с докладом, Петр, вспомнив этот разговор от слова до слова, остановился, записал фамилии изменников. Одного Млынка Остапа записывать не стал.
— За все рассчитаемся! За все!
Идти прямо к месту расположения группы он побоялся, решил сделать крюк километров в пять-шесть, по направлению к Потебневой Гуте. Ночью вернется с Подковой или с Королевым забрать груз. Вспоминая рассказы деда, все больше мрачнел.
Сухие приглушенные выстрелы заставили его приостановиться. Стреляли где-то рядом. Сердце сжалось, предчувствуя недоброе, и он побежал в направлении выстрелов.
Вот донесся сдержанный говор. Шохин осторожно приблизился: под деревом лежал Васыль Подкова, а возле него стояла круглолицая девушка с темными, коротко остриженными волосами. Платье на ней в нескольких местах было изорвано. Рядом — небольшого роста смуглый паренек с немецким автоматом на шее. Неподалеку на траве — два убитых полицая.
— Откуда он, Галю? — услышал Шохин голос паренька. По частому прерывистому дыханию Петр догадался — тот быстро бежал.