Свои явки деснянские подпольщики назначали на Десне. Здесь было менее опасно, полицаи не шныряли, как в городе, мало обращали внимания на рыболовов.
Время перевалило за полдень. Юрий успел наловить почти полную сумку рыбы, а никого еще не было.
— Диду, где ж ваш парашютист? — чуть ли не в десятый раз спрашивал он. Загорелый, с черными вихрастыми волосами, Юрко походил на цыганенка.
— Прыйдэ. Чого у тебе така нетерплячка? Чи вже не клюе? — насадив на крючок черную пиявку, дед Охрим покрутил для разгона леску и забросил ее на середину реки. Почти сейчас же поплавок дедовой удочки резко нырнул. Дед Охрим взял удилище в обе руки, вытянул их перед собой.
— Нехай заглотнэ, як слид, — пробормотал он и, выждав, искусно «подсек». Леска натянулась, с шипеньем разрезая воду, пошла вправо, влево, потом к берегу, в осоку. Сжав губы, дед Охрим ловко подтянул пойманную рыбу, и вскоре в его руках бился крупный полосатый окунь.
— Це якысь непутевый попався, — весело проговорил дед Охрим.
Среди деревьев показался Шохин.
— Здоровеньки булы, диду! — поздоровался он и, взглянув на стоявшего на круглом большом камне Юрия, сдержанно улыбнулся: — Так вот какого вы, диду, мне партизана привели? С ним-то я уже познакомился!
— Як так?! — вскипел дед. — А як бы вин оказався…
Шохин перебил его:
— Не слепой я.
Юрий спрыгнул на песок:
— А я уверен был, что Ефрем Петрович с тобой говорил.
Петр присел рядом с дедом.
— Ловите-ка рыбу. Место хотя и глухое, а черт его знает.
— Розумни слова гарно и слухать, — согласился дед, передавая Шохину другую удочку. — Закидывай рядком, побалакаем.
— Я так понял: у вас есть организация?. — Петр посмотрел на Юрия. — Как насчет разведки? В бургомистрате, в полиции, в комендатуре есть кто из своих?
— Нет еще, — смутился Юрий.
— Тогда вы же не сможете узнать, что немцы намереваются предпринимать… Вот что я скажу: я и Васыль сброшены для разведывательной и диверсионной работы, для связи с населением, для помощи партизанам.
Дед Охрим поправил свой выгоревший картуз:
— Петро, я потом скажу тоби одну тайну…
— Добре, диду, — откликнулся Шохин, не придав значения словам старика.
— Тайна дуже важная! — значительно добавил дед Охрим.
На другой день утром Юрий направился к старому деснянскому врачу. Константин Игнатьевич был в саду возле своей любимой яблони «белый налив». Большой кистью он обмазывал ствол густым раствором извести.
— Вы к сыну? — посмотрел он на Юрия. — Ушел удить.
— К вам, Константин Игнатьевич, — Юрий осмотрелся: — Здесь нас не услышат?
— По секрету хотите говорить? — Врач оставил кисть и сквозь стекла пенсне пытливо посмотрел на Юрия зоркими с молодым огоньком глазами. Он вытер платком руки, разгладил седые усы и подстриженную бородку.