Шохин остановился, сощурил глаза…
— Тебе вот весело… стишки читаешь… А мне, брат, нечего веселиться.
Глаза Васыля блеснули:
— Как же не радоваться! Учебу закончили, скоро в тыл врага. Я только на Украину! Начнется настоящая работа. Что может быть интереснее жизни разведчика!
— И опаснее, — спокойно добавил Шохин. — А кричать об этом нечего. Тоже разведчик — сдерживать себя не умеешь…
Вечером Петр принялся за письмо к Кате Данюк. Разве он мог тогда, при первой встрече, предположить, что так полюбит эту девушку?! Сколько прошло времени, а до сих пор стыдно становится при воспоминании, как он отнесся к ней в день первого знакомства. Увидев худенькую черноглазую девушку в форме лейтенанта, обернулся к закадычному другу Синюхину и громко, чтобы она слышала, бросил:
— Гляди, Иван Титыч, цыпленка на заставу прислали.
Услышав его реплику, она резко повернулась к нему:
— Фамилия моя Данюк, я военфельдшер и приехала сюда оборудовать пункт медицинской помощи.
— А что его оборудовать, — усмехнулся тогда он, — его давно уже оборудовали. Идите прямо, и вам окажут помощь.
Катя резко обернулась:
— Медицинскую помощь буду оказывать я. А пограничнику, да еще сержанту, не к лицу в таком тоне разговаривать со старшим по званию.
Очень скоро он увидел, какая это храбрая, отзывчивая и самоотверженная девушка… Далеко она сейчас… Когда они еще увидятся?
Петр сидел задумавшись в небольшой комнате, оклеенной синими обоями. В ней две койки, между ними стол. Небольшая лампа бросает светлый круг, остальная часть комнаты в голубоватом полумраке от абажура. На одной из коек, отвернувшись к стене, тихо посапывает Васыль. Рука Петра быстро скользит по бумаге:
«Дорогая Катя!
Только что отправил тебе письмо и спешу отослать второе. Пожалуй, долгое время не смогу писать тебе. Расстаемся с тобой надолго. Пишу „расстаемся“, как будто мы сейчас не в разлуке. В письмах я говорю с тобой, чувствую тебя рядом, а когда получаю от тебя весточку, это чувство усиливается во много раз… Но теперь мы даже не сможем переписываться. Хотя ты мне все-таки лиши на прежнюю полевую почту. Если представится случай, передадут… Я не могу сказать, что меня ждет впереди, но о том, что пощады врагу от меня не будет, ты сама знаешь. Сейчас, когда неизвестно, увижусь ли я с тобой или нет, я очень жалею, что доставил тебе столько неприятных минут. Не умею писать ласковые письма, но хотелось бы обнять тебя, Катя, имея на это полное право. Без тебя я жизни своей не представляю, да и не хочу…»
Петр зачеркнул последнюю фразу и задумался… Перед его глазами встала милая черноглазая девушка с грустной улыбкой. Седая прядь выделялась в ее смоляных волосах…