Телефонный звонок напугал Божидару, разбудил в ней совесть, она простилась, а я, дабы не усугублять ее смущения, даже не вышел ее проводить. На прощание разве что крикнул ей — пусть не забудет вытащить кирпич из-под колеса. Проводил Божидару сын Польняка. Вскоре пришла моя жена, и мы, уютно усевшись, стали потягивать вино.
Мне было грустно. К Польнякам зашла посидеть соседка и рассказала нам длинную историю, которая якобы произошла вчера. Один мужчина, женатый третьим браком, вечером привел в дом каких-то приятелей. Среди них была одна красивая женщина, которая без конца делала намеки на какие-то прежние отношения с хозяином дома. Выпили, пришло время расходиться, но та красавица ни за что не хотела отправляться домой. Вспыхнула ссора, все передрались, а хозяйка дома так сильно ударила своего мужа по шее каким-то деревянным светильником, что он тут же скончался.
Убийца уже арестована.
— Писали об этом в «Вечернике»? — спросила моя жена.
Польняк пошел поискать в машине сегодняшний «Вечерник», но в нем о происшествии не было ни слова.
Моя жена похвасталась, что и я бью ее, но, должно, я научился так бить, чтобы не нанести большого вреда. Польняк заметил, что женщины не умеют нормально ударить, а сразу же посягают на жизнь, не ведая, что такое игра, ибо в детстве не дрались, как мальчишки.
Потом соседка вспомнила, что умер еще один знакомый актер, от рака.
Жена Польняка сообщила нам о состоянии их двухлетней Катки — месяц назад девочка вдохнула орешек, его удалили, но у нее началось воспаление легких. Третьего дня девочка вернулась из больницы, но снова заболела, в легких у нее нашли какой-то «вентиль». Температура у малышки, правда, снизилась до тридцати семи, так что есть надежда на выздоровление. Моя жена и соседка тут же стали вспоминать подобные истории. Однако они тщетно пытались перещеголять пани Польнякову — у той более буйная фантазия и большой талант рассказчика, поэтому истории моей жены и соседки, основанные на реальных фактах, выглядели раз от разу все скучнее и бесцветнее.
Польняк заметил мою ностальгию и, дабы рассеять меня, объявил, что лично он допускает пятнадцать разновидностей морали. Пока я наконец не понял, что он просто-напросто хочет вывести меня из депрессии, в какую я впал посте ухода Божидары, отстаивая теорию одной морали.
Потом пришел доктор Белан и объяснил женщинам, что такое «вентиль» в легких. Затем я спросил его, не могу ли привлечь к суду нашу докторшу, раз она в прошлом году не назначила отцу морфия. Белан, защищая докторшу, сказал, что она могла и не знать, до какой степени невыносимы его страдания. Надо было мне поехать с отцом в больницу, где ему бы прописали морфий. Белан знал и об убийстве, о котором говорила соседка. Ту женщину зовут Уршула Годжова, сказал он, и была она наркоманкой.