Сначала она забрасывала посылку в угол и старалась запихнуть ее поглубже ногой. Потом поднимала, вскрывала, разрывала картонную упаковку и заглядывала внутрь. Так, растерзанная, с вырванным боком, посылка валялась несколько дней, пока она не поднимала ее и не высыпала все содержимое на кровать, застеленную одеялом. Осматривала каждую вещь, раскладывала на кровати, разглаживала рукой и примеряла. Развешивала в шкафу, потом в сердцах срывала с плечиков, опять заворачивала в клочки бумаги, совала в картонный ящик, на котором были выведены черные буквы, твердившие ее адрес, и ехала в город. Продав присланные вещи за бесценок (не торговаться же за них), она начинала испытывать жажду деятельности. Раздражение придавало ей силы, а желание ответить насмешкой на насмешку, обидой на обиду, унижением на унижение вдыхало новую жизнь и ускоряло шаги. Она бегала от магазина к магазину, стараясь как можно скорее охватить взглядом витрину. Седые волосы выбивались из-под зеленого чепчика и развевались на ветру. Потом она возвращалась домой, заворачивала все в плотную бумагу, писала черными чернилами Гутин адрес, подолгу выводя каждую букву, шла на почту и сдавала посылку, чтобы за океаном знали, что она существует и жизнеспособна.
Перед отъездом Гута за гроши распродала весь свой скарб, а когда не хватило денег, пошли в ход и драгоценности. Некоторые говорили, что Америка, конечно, страна неограниченных возможностей и т. п., но не для одинокой вдовы в ее возрасте. Иехуда Шиф скалил свои желтоватые зубы и бормотал что, дескать, ни один американец ни за какие блага не польстится на ее прелести. А когда она выбегала из комнаты, гоготал: «Еще думает о себе… Что она… Что я… Спроси у любого в городе…»
— Посмотрим, — бросала Гута в лицо злословившим на ее счет, — посмотрим, кто будет бедным, а кто богатым. Кто будет есть досыта, а кто пухнуть от голода. Увидим, кто будет просить: «Гута, пришли нам доллар. У нас не хватает на хлеб».
Сначала письма были самыми радужными. Не прошло и нескольких месяцев, как стали приходить и посылки.
Гута писала, что работает на кухне в тетином ресторане и зарабатывает очень прилично. И именно потому, что ей так хорошо здесь, она все время думает о бедной сестричке, которая мается где-то там под тропическим солнцем в стране, где что ни день убивают евреев и где, как пишут газеты, вот-вот вспыхнет ужасная война. Поэтому она посылает сестричке посылки с вещами и отрезами, которые тут стоят очень дешево. Брюки и рубахи, галстуки, пиджаки и кофты, носовые платки и белье, полосы ткани и куски шелка, занавески и скатерти. Иногда поношенные и бывшие в употреблении, чаще новые. И еще Гута писала, что, если вещи не подойдут по размеру ей или мужу или не придутся по вкусу, их всегда можно вынести на базар или распродать среди соседей — ведь вещи с ярлыком Made in USA — ходкий товар в Эрец-Исраэль. А на вырученные деньги сестричка с мужем сможет продержаться до тех пор, пока Гута не пришлет следующую посылку.