— Только ночью, — улыбнулся Ибрагим. — Это мора предосторожности против контрабандистов…
Маленький мост был перекинут через Иордан, в серых водах которого младенца Иисуса крестил Иоанн Креститель.
Ибрагим указал мне на реку рукой со множеством колец:
— Это арабская вода, и израильтяне никогда ее у нас не отберут!..
В казино игра шла по-крупному. Хотя казино по виду и размерам было скромнее подобных заведений Бейрута, столы, за которыми играли в баккара, напоминали кабинеты в Монте-Карло. Пачки иорданских фунтов стерлингов переходили из рук в руки перед глазами уставших египетских крупье.
Чувство подавленности, овладевшее мной в автомобиле с кондиционером, еще больше возросло. Этот притон, находившийся в центре библейской земли, шокировал своим кричащим убранством и персонажами, которые, казалось, сошли со страниц «Процесса при закрытых дверях» Жана Поля Сартра. Крупная молодая женщина, со вкусом причесанная и подкрашенная, поддерживала вялый разговор с иракцем в длинном белом одеянии, скрадывавшем его толстый живот. Явно утомившись, она повернулась ко мне и произнесла по-английски:
— Меня зовут Хейди, я одна из шести европейских девушек из персонала этого заведения…
Были и другие весьма приветливые девушки для развлечений в казино у Мертвого моря: одна из Ниццы, другая из Бельгии. Но у меня были свои причины пригласить пообедать белокурую Хейди. Молодая немка была удивлена и счастлива тем, что может поговорить со мной на родном языке.
— Я была преподавателем танцев в Бремене, когда меня и десяток других немок и датчанок завербовал импресарио. Он предложил хороший контракт в Бейруте. Ливанское кабаре оказалось элегантным и очень корректным по отношению к нам, но хозяин разорился. Мы попытали счастья в Дамаске, где вели борьбу с новым патроном и его сводниками.
Подумалось, сколько их, белокурых артемид и диан, которые отваживаются пуститься по пыльным дорогам Ливана или Африки, чтобы пережить там малопривлекательные «тысячу и одну ночь».
— Иногда, как с вами, я могу поговорить на своем родном языке, — добавила она. — В этом районе немало соотечественников, занимающихся нефтяным бизнесом или совершающих деловые поездки. Работа у них достаточно секретная… В прошлом месяце я познакомилась с неким Хассаном. Он завел разговор о женитьбе…
— Но Хассан не немецкое имя!
— Он родился в Гамбурге, но паспорт у него египетский. Ему лет шестьдесят, бегло говорит по-арабски. Глушит шампанское, но никогда не рискнет поставить хоть один фунт на игорном столе. Однажды посетитель-австриец окликнул его: «Эй, Генрих!» Разозлившись, мой клиент ударил его ладонью по руке.