Комиссар, чьи пухлые щеки побледнели из-за напряжения последних часов, посмотрел в глаза своему шефу, прежде чем поставить все на карту. Ему показалось, что в серых глазах генерала, одетого во все черное, мелькнуло выражение искренности. Улыбаясь во весь рот и сверкая золотыми коронками, Уриг изложил некоторые свои соображения:
— Герр генерал, я полностью одобряю директиву, которая предписывает мне отдать приоритет операции «Рио» перед планом «Жанна». Как говорят, плохо, когда за деревьями не видят леса. Разумеется, эта директива должна рассматриваться как часть того, что приказывает нам наш обожаемый фюрер…
Генерал молча выразил свое одобрение. Его сотрудник прекрасно разгадал лицемерие совещания в отеле «Мезон руж», где под видом обсуждения актуальных вопросов был на деле разработан механизм рассеивания нацистов долговременного действия.
Угрюмый Кальтенбруннер ввалился в свой вагон-салон. УЗ-13, ответственный за план «Жанна», сопровождал генерала до платформы страсбурского вокзала. Уриг выиграл время, и это радовало его. Обергруппенфюрер приказал ему представить новый доклад к октябрю… Впереди достаточно времени, чтобы ловко состряпать сценарий.
Комиссар Уриг, генеральный инспектор регионального гестапо, решил немного передохнуть. Он отпустил своего шофера, который водил его служебный автомобиль «15 CU» и решил пройтись пешком до военной полиции. Он знал, что найдет там старого друга, который, как и он сам, любил хорошие сигареты и хорошее белое вино.
Глава IV
«Трилистник с четырьмя лепестками»
Прошло почти сорок лет, как закончилась война, но нацизм по-прежнему жив! Настоящий нацизм, о котором я не колеблясь могу сказать, что он держит себя в готовности…
Чтобы в этом убедиться, достаточно внимательно просматривать западную прессу. Она сообщает об этом весьма регулярно, но описывает все в сугубо информационном ключе, без выводов: факт следует за фактом, скандал за скандалом. Она замечает лишь отдельные следы свастики, тогда как перед нами снова огромный штандарт со свастикой.
Почти сорок лет минуло с тех пор, как разыгралась заключительная сцена национальной трагедии. Глубокой тайной окружена деятельность тех, кто находится за кулисами… После того как развеялись тучи пепла и дыма от снарядов, лишь немногие понимали, что нацизм не искоренен и еще живо чрево, способное плодить гадов. Поэтому их интересовали секретные перегруппировки преследуемых нацистов, их быстрые и удивительные перемещения. Каким образом в поверженной Германии тысячам гитлеровцев удалось проскользнуть сквозь сети, натянутые победителями? Как эти беглецы, не имевшие ни пристанища, ни документов, не знавшие иностранных языков, преследуемые правительствами большинства стран мира, сумели посмеяться над союзниками, заявившими задолго до высадки в Нормандии, что строго накажут фашистских злодеев?