Фальшивые государственные похороны понравились бы Моди. Сутин на них не успеет. Тот же вообще не придет на его тайное погребение. Не будет никаких государственных похорон.
А как же его маленькая Мадонна? Он познакомился с ней в Академии Коларосси на улице Гранд-Шомьер, где она была ученицей. На маскараде, весной семнадцатого. Ей девятнадцать. Нежное лицо, широкий рот и нос, – крохотная византийская икона, – пара ясных, миндалевидных глаз цвета незабудок. Две пряди, слева и справа, с медным отливом, закрученные, подобно темным улиткам, над ушами. Бледное, восковое лицо, контрастирующее с темными волосами. Платье цвета морской волны, лента на лбу цвета веронской зелени.
На глазах Моди она сходит прямо с картин его соотечественников-итальянцев и ступает в развалины его жизни. Он мечтал о ней четыреста лет. После пережитого ада с непредсказуемой, экстравагантной Беатрис Гастингс ему нужны другие женщины, преданные, нежные, терпеливые, которые не устраивают сцен. Стройная ходячая статуя с невыразимо грустным взглядом. Никогда не смеется, кажется, всегда погружена в мечты, отсутствующая, робкая, не из этого мира.
Она похожа на ту девочку из Детства Рембо. Моди всучил Хаиму его Озарения. Возьми, прочти наконец. Прочти Детство, прочти Enfance. Она – девушка с оранжевыми губами, которую увидел Рембо на опушке леса. Теперь, в катафалке, слушая ухом свою ладонь, он снова все вспоминает. Весь этот отрывок. Перекрещиваются колени в светлом потопе, бегущем с лугов. На опушке леса – цветы мечтаний звенят, взрываются, слепят. И ее наготу осеняют, пересекают и одевают радуги, травы, море. Да, она девушка с оранжевыми губами, которую увидел Рембо на опушке леса. Она – маленькая покойница за розовыми кустами.
Жанна, маленькая Мадонна, бегает следом за своим принцем Моди, притаскивает его домой, когда он пьян. Ее родители ужасаются, стараются не вмешиваться, но ее брат Андре, сидящий в окопах на севере, ревет от ярости, узнав, что его хрупкая сестра досталась этому обольстителю. В один прекрасный день она исчезает, не оставив даже записки, покидает семью, чтобы жить с ним. С туберкулезной развалиной, наркоманом, вдобавок иностранцем, евреем, сбежавшим из Италии. И нежной его Жаннетте нужен только он, и никто другой.
Семья не знает, куда она исчезла. Уже в июле семнадцатого она живет с ним в мансарде, по форме напоминающей букву «Г», на улице Гранд-Шомьер. Постель, комод, вытянутая кишкой мастерская. Збо надеется, что теперь Моди остепенится. Но Моди не может бросить свои попойки, разрушительные приступы гнева. В летнее время металлический козырек и смолистый черный толь раскаляются от жары, зимой не напасешься угля, чтобы обогреть это ледяное царство. В ноябре восемнадцатого у Жанны рождается девочка. Джованна. Жанна хочет, чтобы Моди женился на ней, он ненавидит ее за это, не желает сковывать семейными путами свою свободную руку. Рука должна рисовать, разве ты не понимаешь? Она отказывается от всего, даже от себя самой, лишь бы удержать Моди. Служит ему моделью, вытирает за ним блевотину, боготворит его с немой покорностью. Ревниво разглядывает его натурщиц. Тогда на картинах появляется прекрасная шведка Тора Клинковстрём. Или Луния Чеховска, мужа которой, Казимира, он совершенно игнорировал. Он любит ее летом девятнадцатого, пока Жанна находится с младенцем в Ницце. Его добыча ему верна, проводит время в одиночестве. Она ждет Моди.