— Извините, — обратился я к женщине, которую, кажется, здесь встречал, но имени ее не запомнил. — Вы не знаете, где моя мама?
— Наверху, — сказала она, ткнув пальцем. — Я видела, как она пошла туда за твоей сестрой. На чердак.
— На чердак? — удивился я. — Зачем?
Но женщина вместо ответа объяснила мне, как туда подняться.
Еще на лестнице, на верхних ступеньках, я услышал, как кто-то громко, во весь голос, орет:
— Ни за что! Положи его на место!
Неужели мама?
— Отстань от меня!
Теперь Мариэтта. Совершенно точно.
Я замер на месте — не потому, что захотел спрятаться, но уж очень меня эти голоса напугали. Никогда не слышал, чтобы мама или сестра так злились.
— Я не допущу! — кричала мама. — Ты меня слышишь? Ни в коем случае.
— Ты меня не остановишь!
После этого обе они замолчали. Я слышал только тяжелое дыхание, стоны, глухие удары — несколько раз. Поднялся на последнюю ступеньку и повернул, чтобы попасть на главный чердак. Мама и Мариэтта распростерлись на полу. Мама вцепилась в чемодан, Мариэтта пытается его отобрать. Вокруг целые горы чемоданов, ими завален почти весь чердак. Несколько сотен по меньшей мере, аккуратными столбиками от пола до потолка.
— Отдай! — вопила Мариэтта. — Это мой чемодан! Отдай!
— Что происходит? — спросил я.
Обе они оглянулись на меня так, словно я застиг их за чем-то неприличным. На миг мне даже показалось, что мама тут я, а они — дети.
— Из-за чего вы деретесь?
Мама поправила волосы, встала, разгладила на себе платье. Мариэтта ринулась к чемодану. Мама успела его перехватить.
— Все в порядке, Миша, — сказала она. — Иди в комнату. Я скоро приду. Расскажешь мне, как прошел день.
— Зачем Мариэтте чемодан? Куда она собралась? Транспорт ведь только для мужчин.
— Она никуда не едет, — ответила мама очень спокойно, но каким-то странным голосом.
Тут подскочила Мариэтта и выхватила у нее чемодан.
— Я еду с Густавом! — заявила она и двинулась в мою сторону.
— Останови ее! — приказала мама. — Останови ее, Миша, пожалуйста.
— Погоди, Мариэтта, погоди! — сказал я, поднимая руки. — Что ты делаешь? О чем спор?
Мариэтта уже прошла мимо, но остановилась и, не оборачиваясь, ответила:
— Густава отправляют с этим транспортом, и я вызовусь ехать с ним.
— Мариэтта! — сказала мама и заплакала. — Мариэтта! Прошу тебя… умоляю…
Мариэтта молчала. Я подыскивал слова, но не мог найти и боялся ляпнуть что-нибудь — тогда она уйдет. А мама плакала, хотя и старалась стоять прямо, во весь рост, и лицо сделать такое, будто она не плачет.
— Я люблю его, — все так же стоя к нам спиной, сказала Мариэтта. — Я хочу быть с ним. Я сама вызовусь. И точка.