Сосредоточься на пуговице. Блестящий металл. Четыре дырочки. Черная нитка.
Рука Мариэтты коснулась моей руки. Холодная, мягкая.
— Прости, Миша, — прошептала сестра, уткнувшись лицом мне в волосы, дыша теплом. — Не сердись. Скоро она вернется. Скоро придет, правда.
Блестящий металл. Четыре дырочки. Черная нитка. Кривая царапина с краю.
Час спустя, когда серые окна еще больше потемнели, я наконец увидел маму — она быстро пробиралась к нам между стоявших группками людей. Номер 1384 все еще висел у нее на шее, но глаза стали какие-то совсем другие — так широко открыты, что я испугался, не выпадут ли они вовсе из орбит. И невозможно понять, рада она, или огорчена, или что с ней.
— Пошли! — сказала мама, едва подойдя к нам.
— Куда? — спросила Мариэтта.
Но мама повторяла:
— Пошли, пошли, скорее.
Она схватила свою сумку и устремилась вперед, поэтому мы тоже поднялись, взяли сумки и пошли за мамой. Она то и дело останавливалась и правой рукой касалась своего левого рукава. Мы пробирались среди таких же полусиротских, без отцов, семей, и я наконец понял, куда мы идем: к охранникам, сидящим за деревянным столом в дальнем углу. Там нас много часов назад зарегистрировали.
Два охранника покуривают сигареты и болтают, словно в комнате нет полутора тысяч пленников, дожидающихся транспорта неведомо куда. За их спинами спят на полу три немецкие овчарки.
— Прошу прощения, — тихо, но твердо обратилась к охранникам мама. — Прошу прощения, — повторила она через несколько секунд.
Один из них поднял голову — лицо неправдоподобно узкое, правый глаз пересечен длинным тонким шрамом — и ничего не сказал.
Мама сунула два пальца в рукав платья и вытащила какую-то трубочку. Приглядевшись, я понял, что это листок бумаги, скатанный, словно свиток. Мама его развернула, разгладила на столе и подтолкнула к охраннику. Бумажная четвертушка, на которой что-то напечатано. Мне показалось, что я разглядел и подпись. Охранник хотел забрать у мамы бумажку, но мама проворно ее отдернула.
— Мы освобождены от транспорта, — сказала мама.
— Я умею читать, — сказал охранник.
— Что?! — взволнованно спросила Мариэтта. Мама шикнула на нее.
Охранник толкнул своего напарника локтем в бок. Тот бросил сигарету, придавил окурок начищенным ботинком и через плечо первого охранника прочел записку.
— Поднимайтесь по лестнице. — Он указал на дверь в дальнем конце зала. — И ждите в одной из комнат наверху. Мы сообщим, когда вам можно будет уйти.
— Но… — заговорила мама, забирая свою бумажку, — прошу прощения, но здесь сказано, что мы освобождены от транспорта.