Мы выходим из магазина всего лишь с одним пакетом и идем к остановке трамвая, но мама говорит:
— Давай прогуляемся.
Прогуляться — неплохая идея, только приходится идти мимо парка с дурацкой вывеской «JUDEN VERBOTEN» — евреям вход запрещен. Компания мальчишек моего возраста гоняет мяч. Везунчики.
— Миша! — заговорила мама, когда мы прошли еще несколько кварталов.
— Да?
— Я должна тебя предупредить…
— А?
— Скоро мы переедем.
— Как это?
— Из нашей квартиры.
— Переедем? — повторил я, будто это какое-то непонятное слово. — Почему вдруг?
— Наша квартира слишком велика и…
— Вовсе нет. Совсем не велика. Наша квартира — самого правильного размера. С чего это она стала велика?
С минуту мама не отвечает. Мы стоим на углу и ждем, пока проедут машины.
— Немцы велели всем евреям перебраться в старую часть города. К Староновой синагоге. Все будут жить там. В конце недели переедем и мы.
Я нашел камушек на обочине и начал пинать его перед собой. Точно, я бы играл в футбол лучше тех парней. Но если бы я пнул камень в их сторону, чтобы дать понять, что я тоже умею играть в футбол, они бы могли и кинуть им в меня. Как те ребята на прошлой неделе, когда я возвращался домой от Лаубов. Они даже погнались за мной, но я нашел возле церкви отличное место, где спрятаться, и они пробежали мимо. Я никому об этом не рассказывал.
— А в новом доме будет лифт? — спрашиваю я маму.
— Нет, Миша. Это старый дом, там нет лифта.
Пальцы на ногах уже болят от ударов по камушку. Я в последний раз подбиваю его, направляя в воображаемые ворота, — и почему-то промахиваюсь.
— А школа как же? — спрашиваю я, как раз когда мы проходим место, куда упали те двое. По крайней мере, хоть о них не буду вспоминать каждый день, если мы переедем в другую квартиру. Но с каждым днем становится все понятнее, почему они так поступили.
— Найдем, где тебе заниматься.
— Опять у кого-нибудь дома, — уточняю я, но мама не отвечает.
Мы сворачиваем на нашу улицу, которая скоро не будет нашей.
— Мама.
— Что?
— Если все евреи поселятся в Старом городе, как ты думаешь, там-то нам разрешат играть в парках?
— Не знаю, Миша, посмотрим…
— Если я теперь не хожу в обычную школу, это же не значит, что я должен и в футбол разучиться играть, правда?
Мы входим в наш дом, который скоро не будет нашим.
— Когда мы переедем, когда мы все будем там, как ты думаешь, они оставят нас в покое?
Мама ничего не отвечает. Спускается лифт. Мы входим в него, и я нажимаю кнопку с цифрой 4, потому что за лифт отвечаю я. Когда мы только въехали в этот дом, я готов был кататься на лифте часами, просто ради удовольствия. Но теперь и в этом особого удовольствия нет.