Многие ребята его поддержали, в том числе и я.
— Тихо! Замолчите все! — приказал Франта и, когда мы успокоились, со вздохом продолжал: — Послушайте, завтра тяжелый день, я хочу, чтобы вы хорошенько выспались.
— Тяжелый? — засмеялся Павел. — А здесь бывают легкие дни?
— Вот именно, — вставил Коко.
— Тут дело серьезное, — сказал Франта. — Ходят слухи, что кому-то — возможно, даже не одному человеку, а нескольким — удалось сбежать, и…
— Повезло! — заметил Павел.
— Павел, пожалуйста, хватит! — оборвал его Франта. Скрестил, по обыкновению, руки на груди, но продолжил не сразу: — Они проведут полный пересчет.
— Пересчет чего? — уточнил я.
— Всех нас.
— Всех? — повторил Павел, больше не дурачась.
— Да, всех в Терезине, — сказал Франта.
Перебивая друг друга, мы засыпали его вопросами. Всех — то есть всех до одного? И где они будут проводить перекличку, ведь тут нет такого огромного помещения, куда бы мы все вошли, мы и в Терезине-то едва помещаемся! Когда начнется? Сколько продлится? И почему они не могут удовлетвориться обычным подсчетом, они же регулярно считают людей в каждом корпусе?
У Франты нет ответов на все наши вопросы. По правде говоря, у него нет ответа ни на один вопрос. Так что мы ложимся на свои нары и довольствуемся его обещанием читать вслух до тех пор, пока все не заснут.
Кажется, я уже уснул, когда что-то меня вдруг напугало. Я глянул — дверь слегка приоткрылась, в щель просачивается свет. Франта перестал читать. Послышался громкий шепот, шаги приближаются ко мне. И вот надо мной склоняется мама.
— Мама? Что ты?
— Возьми его завтра с собой. — Она укрывает меня одеялом — тем самым, которое она уже дважды пыталась мне передать, — укрывает меня и Иржи.
— Что ты делаешь? — шепчу я, окончательно проснувшись. — Давно уже комендантский час. Тебя посадят в Малую крепость. А то и расстреляют, если попадешься. С ума сошла?
— Госпожа Грюнбаум! — Рядом с мамой возник Франта. — Я не могу вам позволить…
Она словно не слышит ни его, ни меня.
— Возьми завтра с собой. Будет холодно, будет дождь. Не забудь. И надень на себя все, что сможешь, как можно больше, одно поверх другого.
— Госпожа Грюнбаум!..
Несколько мгновений мама ничего не говорит, только гладит меня по волосам. Потом очень тихо отвечает:
— Франта! Если завтра я увижу там Мишу…
— Где — там? — вмешиваюсь я.
— Если завтра я увижу Мишу без этого одеяла, тогда, ей-богу, я…
Оба они надолго умолкают. Потом мама наклоняется, целует меня в голову и уходит. Я смотрю на Франту: он потирает подбородок и что-то бормочет, а что — не разобрать.