– Хорошо, – наконец-то принял решение я. – Договорились.
Не люблю, когда мне указывают, что и как делать. С детства это не приемлю, за что, кстати, в те безоблачные годы неоднократно был наказан родителем. Он данную позицию воспринимал как дурацкое упрямство и личное к нему неуважение, за что и драл меня как сидорову козу, несмотря на протесты мамы. Ну, ладно, не так уж и сильно, да и не так часто, но все же случалось. С годами моя точка зрения на подобные вещи не изменилась, но при этом стала гибче, я научился оценивать ситуацию с ракурса «рационально – нерационально». Сейчас выходит рационально, поскольку что я хотел, то и получил. Ну, может, и не совсем то, но хоть что-то. Всяко лучше куда-то ехать, чем просто сидеть и, скрипя мозгами, прикидывать, что будет дальше. К слову, от бесплодных планов до состояния, в котором человек начинает себя жалеть, – один шаг, а это уже фактически равносильно тому, что ты выбросил белый флаг, признав свое поражение. Перед судьбой, перед обстоятельствами, перед другим человеком – неважно. Ты сдался, и дальше ничего хорошего тебя не ждет. А тут какое-никакое, но движение вперед. Да, все проблемы вряд ли получится решить, но лучше сделать шаг, осознавая, что теперь тебе не в чем себя упрекнуть, чем стоять на месте и гадать, как бы оно там могло получиться.
– Жди, Данила. Сейчас оденусь и выйду, – сообщил я вурдалаку и нажал красный значок на экране смартфона.
– Может, не надо? – огладил бороду подъездный. – Поганое это племя, Валерий. У них с жизнью душа из тела уходит, потому ни страх, ни совесть, ни сожаление им неведомы.
– Знаю, Анисий Фомич, знаю, – ответил я, направляясь в комнату. – Но мне жутко надоело то, что эта сволота что ни ночь, так у моего подъезда ошивается. А ну как им кто на зубок попадется? Потом до старости угрызения совести мне испытывать не улыбается.
– Тоже верно, – признал мой собеседник. – Но ты все одно поосторожней. И, самое главное, ни словечку не верь! Что бы ни обещали, точно соврут.
– У меня вообще складывается впечатление, что в этом вашем мире Ночи все всем врут, – я вернулся на кухню, натягивая по дороге черное худи. – Никто правду никому не говорит. Ну кроме разве тебя.
– Да я тоже вот… – опять пригорюнился Анисий Фомич. – Не сильно на руку чист.
– Конфеты тут, – показал я пальцем на вазочку. – Чайник на плите. И обчество свое зови, я разрешаю. Мне будет приятно знать, что меня хоть кто-то да поминает добрым словом.
– Страшно? – понимающе спросил подъездный.
– Есть немного, – признался я, набрасывая лямки рюкзака на плечи. Не знаю, зачем я его с собой беру, если честно. Как видно, рефлекторно. – Но с этим чувством надо бороться, иначе не ты им будешь повелевать, а оно тобой.