— И все же, зачем ты это делала? — он пытался разобраться, почему Веру тянула на этот столь рискованный шаг.
— Я не знаю. Понимаешь, не знаю. Не могу сопротивляться, словно мною кто-то управляет. Знаю, что поступаю неправильно, глупо, но делаю назло себе.
— Клин клином вышибают.
— Что?
— Если так, может, и не надо бояться. Возьми и делай.
— Что ты говоришь? Чтобы я, твоя жена, и щеголяла голой перед посторонними.
— Тогда поехали на нудистский пляж. Говорят, у нас есть. Я тоже разденусь.
— Нет, это не то…
Вера хотела не думать об этом, но она должна была выговориться.
— Многие могли бы раздеться и ходить без ничего, но боятся осуждения, морали, правил. Вот почему так?
— Не знаю. Мне бы тоже не понравилось увидеть мужика без ничего.
— Глупый ты, индейцы ведь не пялятся, а ходят обнажёнными.
— Но у них нет эротики.
— Это верно. Лиши человека еды, он начнет ценить сухарь. Перекрой кран, начнешь ценить воду. Так и эротика тела. Надо закрыть его, чтобы понять, насколько оно привлекательно.
— Выходит, что так.
— А еще, только не сердись, — Вера не могла сидеть на месте, встала и подошла к столику. — Меня голой видел Женя.
— Это кто такой?
— Муж Оли.
— Ух ты, когда?
— Стоп! Ты не ревнуешь?
— Ну, пока повода не вижу, а когда? — опять спросил он.
— Помнишь, говорила, что ходила на спектакль? Вот там переодевалась, а он был рядом. Я даже не отвернулась от него, а он смотрел на меня словно… — Вера постаралась подобрать слова. — В общем, как мужчина.
— Тебе это понравилось?
— Да, — тут же ответила она. — Но это все же неправильно.
— Почему ты так решила? Если тебе это нравится, то может, стоит не бояться и делать.
— Странный ты какой-то, другой бы уже орал и потребовал развода, а ты наоборот провоцируешь меня.
— Ничего я не провоцирую. Ты ведь не занималась сексом. Верно? — он как-то тихо спросил, поскольку не знал конкретного ответа.
— Нет, до этого не дошло. Но… Я боюсь, а если… Понимаешь, что-то не так, не должно быть этого.
— В общем так, что бы там ни было, я не против.
— Не против?!
— Ну да.
— Дурак ты, — Вера даже не знала, то ли обидеться на мужа, то ли обрадоваться, что он не сердится. Она повернулась и как-то робко посмотрела ему в глаза. — Не говори так больше.
— Но я правда не против, что тут такого?
Этот разговор рано или поздно должен был состояться. И вот теперь Вера с Тарасом ехали к ее маме в деревню. Шуршали колеса, изредка гудели машины, и этот шум ветра в открытое окошко. Вера высунула руку и как в детстве старалась ладонью поймать ветер. Он был вот тут у нее в руках, но стоило пальцы сжать, как сила ветра уменьшалась, и все пропадало.