Тело дрянь. Донесения с фронта (и из тыла) (Олтман) - страница 82
Парадокс: хотя у меня есть собственная грудь, на которую я могу смотреть когда угодно, я продолжала разглядывать чужие.
Выводы:
1. До десенсибилизации нам далеко.
2. Сиськи невероятно отвлекают.
3. У меня особенности развития.
Я насчитала пару-тройку пар грудей, от которых не отказалась бы сама, ну и что с того? Можно точно так же восхищаться чьими-нибудь длинными ногами или накачанными бицепсами.
По правде говоря, такое обилие сисек вокруг меня не столько вело к их нормализации, сколько заставляло о них непрестанно думать. Может, десенсибилизация как грипп — сначала обостряется, потом выздоравливаешь?
Было рано делать выводы, но пока что я видела лишь одно преимущество хождения топлесс — одеваться на 80 % легче. Грудь ко всему подходит. Изучая нашу группу, я отметила джинсы, красную юбку-брюки, серые бриджи и даже черные шорты с высокой талией. Все хорошо смотрится с сосками! Думаю, общество сэкономило бы уйму времени, если бы каждый день мы ограничивали свой выбор только штанами.
Адам, который из солидарности тоже снял майку, дал нам знак подъехать поближе. Мы все стали крутить педали в его сторону. В честь топлесс-велопробега, сказал Адам, мы посетим разные феминистские места в городе. «Погнали», — сказал он, заезжая на велодорожку.
Начали мы с тихой улицы, где не было прохожих, но это длилось недолго.
Мы ехали по асфальту друг за другом. Рядом мчались машины. Когда мы проезжали под кронами деревьев, солнечные зайчики прыгали по моей коже. Ветерок охлаждал мое тело, на котором появились маленькие бусинки пота. Я напевала про себя песенку, чувствуя, как рот расплывается в широкой улыбке.
Но спокойствие тоже длилось недолго.
Не прошло и десяти минут, как сбоку от меня пристроился велосипедист. Я думала, он скажет что-нибудь про классные сиськи или какую-нибудь колкость: «Вот это да, у тебя на груди нет волос!» Я уже готовилась ответить: «Спасибо за комплимент, сегодня утром все выщипала, но вообще мы за равноправие, а я не сексуальный объект». Вместо этого он со злобным лицом прокричал: «Прикройся!» Прежде чем я успела ответить, он ускорился, выкрикивая то же самое девушкам впереди.
Помню, я впервые осознала — то есть на самом деле осознала и усвоила, — что у женщин есть грудь, когда мне было лет восемь. Возможно, это заняло так много времени, потому что у моей мамы грудь была крошечной. Я была с Нэнси, пожилой женщиной, которая забирала меня из школы. Мы заправляли машину на бензоколонке. Когда Нэнси пошла платить за бензин, я заметила, что груди у нее размером с шары для боулинга. Со стороны казалось, что она несет перед собой два чемодана. Странное зрелище — эти пружинящие шарики плоти. Однажды, наверное, и у меня такие вырастут. Я задумалась: а как женщины бегают? Как пристегиваются в машине, прыгают со скакалкой? Насколько эти штуки тяжелые, могут ли причинить боль или, хуже того, запутаться? Было совершенно непонятно, как с этими наростами жить — неужели они не мешают?