Сергунька сидел, забившись, подобно зверьку, в угол своей клетки. Все слезы уже выплаканы, мольбы и просьбы были тщетны, и он озлобленно молчал. Положив голову на кулачки, а кулачки на подтянутые к подбородку колени, он исподлобья следил за бандитами, которые, маясь от безделья, тешили себя нелепыми и дикими развлечениями.
Притащили со двора двух петухов. Они взволнованно клекотали и отбивались крыльями. Дальше произошло то, что лучше и раньше нас описал древний китайский поэт:
Печальный хозяин к любым развлечениям глух,
Наскучила музыка, больше не радует слух.
В безделье так тяжко душе пребывать и уму,
Веселые гости на помощь приходят ему.
На длинных циновках расселись, довольные, в ряд
И в фанзе просторной на бой петушиный глядят.
Петух разъяренный сражается с лютым врагом,
Их пух невесомый летает, летает кругом,
И бешеной злобой глаза у бойцов налиты,
Взъерошены перья, торчком у обоих хвосты.
Взмахнули крылами, и ветер пронесся струей.
И клювами в битве истерзаны тот и другой.
Вонзаются шпоры измученной жертве в бока,
Победные крики летят далеко в облака.
И крыльями машет, геройски взлетая, петух,
Покамест отваги огонь еще в нем не потух,
Он требует жира на рваные раны свои,
Чтоб выдержать с честью любые другие бои
[79].
Все примерно так и было, можно только добавить, что петухи, настроенные вполне миролюбиво, не желали драться, поэтому хунхузы долго подталкивали их навстречу друг к другу и науськивали, пока не добились своего…
Побежденному Ван Ювэй свернул шею и швырнул его хозяину, чтобы тот приготовил на обед, а победителя взял к себе на колени, стал ласково оглаживать, что-то нараспев произнося (возможно, вышеприведенные стихи). И вдруг, замолчав, начал ловко и быстро выщипывать у него перья. Через несколько минут петух был совершенно гол. Толстяк засмеялся и сбросил его на пол.
Гордый красавец-боец с крутым хвостам, похожим на радугу, превратился в жалкого куцего урода с голенастыми ногами и длинной волосатой шеей, только кровавый гребень да желтые шпоры остались от былой красоты. Горестно покачиваясь, он побрел неведомо куда. Но это было еще не все…
В фанзу впустили собаку, рослую и мохнатую сибирскую лайку. При виде неведомого существа она ошеломленно остановилась: за свою долгую таежную жизнь она повидала многое, но такого… Хунхузы дружно завопили, показывая пальцами на голого петуха, поощряя собаку и как бы обещая ей полную безнаказанность. У лайки отодвинулись назад черные губы, обнажились клыки, она неуверенно зарычала. Но когда бледный уродец шарахнулся от собаки в сторону, у нее исчезли последние сомнения, и она бросилась за ним.