Последнее слово она произнесла сквозь зубы и почти зловещим шепотом — видимо, это что-то должно было значить.
— И что? — Сафира мучительно искала возможность обойти внезапную преграду и все-таки добраться до туалета.
— Ты никогда здесь не освоишься, — вздохнула девица. — Говорю, не надейся. Во-первых, он жуткий бабник, а во-вторых, у него подружка — ведьма.
— Видела я его подружку, — в ситуацию вмешалась Лейла, которая буквально подбежала «на знакомые лица». — Выглядит вполне прилично.
— Это не она, — отмахнулась Аня. — Приличная, видимо, припасена для приличного общества. Я поражаюсь, как вообще можно здесь выжить при такой способности ничего никогда не знать.
— А для меня загадка, как ты собираешь все сплетни, — парировала Лейла, оттирая Аню подальше от двери. И Сафира, пользуясь моментом, сбежала.
— Ну знаешь, хочешь жить — умей вертеться, — пожала плечами Аня. — А хочешь жить хорошо — вертись в три раза быстрее.
— Во-во, я смотрю, ты и вертишься. Волчком на каждом члене.
— Далеко не на каждом. А ты, смотрю, таки пообтесалась тут. Обнаглела даже.
— О чем болтаем, девочки? — накаляющийся конфликт остановила подошедшая Арина. — Вы же не сплетничаете тут? А то сплетни добавляют морщин.
— Ну что ты, — Лейла улыбнулась своей бывшей односельчанке так, что это больше походило на угрожающий оскал. — Нет, конечно. Так и помрем, серьезными и гладкими.
Триединая империя, Джалан
Район Фирих, летний императорский дворец
Император Тагир проснулся среди ночи — мокрый от холодного пота. С чудовищной головной болью. Он в деталях помнил приснившийся ему сон, где отчетливо видел пышную похоронную процессию — такую устраивают только для усопших монархов. Пасмурный город в трауре. Перекрытый проспект. И длинный, бесконечный кортеж, сопровождающий колесницу с лакированным черным гробом.
Он видел себя — в этом черном гробу. Свое посеревшее, осунувшееся лицо. Выбеленные сединой волосы. Навсегда закрывшиеся глаза. Видел, как сыплются на гроб цветы и клочковатая стылая земля.
Видел Джеремиана. Стоящего посреди главного храма всех пресветлых богов, окруженного раззолоченной толпой придворных. Патриарха Кима, который водружал на его голову тяжелую, усыпанную драгоценными камнями корону. И он видел, как за спиной принца загорается герб Триединой империи — превращаясь в кроваво-красную руну. А затем — как преображается лицо Джеремиана, меняет черты, и под золотой короной оказывается хищная черная морда, капающая слюной с оскаленных клыков.
Тагир вздрогнул, тяжело спустился с кровати и пошел в ванную умыться. Такие сны следует смывать ледяной водой.