Именно в этот момент парень, о котором говорил Степан, упал под выстрелами.
— Убили, сволочи?!
Нет, встал и, поддерживаемый товарищами, приволакивая раненую ногу, скрылся в проулке.
Бой продолжался. Патроны у оборонявшихся были на исходе. Передали приказ Борисова отступать в сопки, пробиваться в направлении на Хвалынку. Журба со товарищи отходил в числе последних. На улицах Спасска осталось около ста погибших, примерно столько же было раненых. Впрочем, японцы, как позже стало известно, заказали для своих четыреста гробов…
Шестого апреля вечером все было кончено. Революционные войска — кто пешком, кто о конь, кто на поездах — отходили на север, к Хабаровску. В Спасске интервенты распространили фарисейское обращение к населению командующего японской группой войск полковника Асано, которое начиналось словами:
«5 апреля с. г. вызванное революционными войсками столкновение японских войск с ними встревожило население и вызвало брожение умов. 6 апреля для успокоения населения и приведения в норму мирного положения было созвано собрание жителей села и слободки, на котором власть передана Спасскому временному городскому самоуправлению. Сердечно приветствую это начинание…».
В тот же день в городе Верхнеудинске была провозглашена Дальневосточная республика — ДВР. Именно ее армии и предстояло освобождать Приморье от интервентов. А пока с новой силой вспыхнула гражданская война…
Борисов внимательно оглядел своих бойцов, сидевших на поляне перед штабом, пересчитал их, но для порядка спросил:
— Все здесь?
— Все, товарищ командир, — ответил Флор Дьяченко. — Кроме, конечно, охранения и разведки, которая побегла в Хвалынку… Да, еще нет Журбы, но он скоро подойдет…
— Хорошо. Значить так… Сейчас будет занятие…
— По устройству «гочкиса»? Вчера проводили.
— Нет, не по «гочкису».
— Тогда, может, по строевой? — усмехнулся Барышников. — Нехай беляки шагистикой занимаются, они парады любят.
— И не по строевой, хотя тоже не помешало бы: ходите в строю, как беременные бабы… Занятие будет по ликвидации нашей безграмотности…
— Тю! — воскликнул Дьяченко. Бойцы недоуменно загудели, неуверенно заулыбались. Командир, конечно же, шутит! На хрена им тая грамота, ежели главная солдатская наука: стреляй, коли, взрывай, беги!
Андрей Дмитриевич снова обвел взглядом своих бойцов и сказал:
— А ну-ка, кто у нас грамотный, встаньте.
С травы поднялось несколько человек, в основном, бывших семинаристов.
— Вот видите, всего восьмеро. В других отрядах, я знаю, еще хуже дело обстоит. Так не годится! Когда победим, кто новую жизнь будет ладить? Кто станет людей лечить, детишков учить, строить дома — не избы, а дома, каменные и многоэтажные, — кто будет заниматься бухгалтерией, управлять машинами разными — пароходами там, автомобилями? Кто? Может, ты, Петренко?