Слова Валерия Михайловича звучали весомо и весьма убедительно. Наверное, потому что в прошлом он был чемпионом мира по кикбоксингу и муай-тай в тяжелом весе.
— Да ладно, шеф, молчу, молчу.
В дверном проеме показался Федор Демидов.
Я сразу узнал своего старого друга Федю. Мы не виделись несколько лет. И мне подумалось, что спортивное братство лихих девяностых годов — это категория особая. Люди, прошедшие испытание беспределом, имеют особенное отношение к действительности и друг другу. Их оценка происходящих событий всегда с достаточной степенью критичности. Испытав в полной мере душняк (прим. неприемлемые условия) и предательство властей и чинуш того периода, они не могут принять мысль, что такого больше не повторится. Хоть сколько им лей елейных речей в уши, этот поток информации будет восприниматься ими как лапша. На их глазах рушилась советская экономика и появлялись эдакие воры — успешные менеджеры. На их глазах страдали люди от безденежья, отсутствия нормальной работы и, что самое главное, тогда отсутствовала вера в благополучный завтрашний день. Хотя еще совсем недавно подавляющее большинство граждан огромной Страны Советов было намного оптимистичнее и увереннее в своем будущем и в будущем своих детей и внуков. Вихри перестройки и водовороты гласности подмяли под себя и поглотили те, сложившиеся годами, устои общества, по которым сейчас тоскуют многие ветераны. Комсомольские собрания, молодежный энтузиазм и задор, направленные на процветание Родины, в те времена заменили на сегодняшние ночные клубы с наркоманией и батончиками (прим. малолетними проститутками). Спокойную старость тогда поменяли на нищенское прозябание сейчас. Да что там говорить, пришлось народу испить горькую чашу перемен и пострадать.
Вот и братва была разная. Кто-то беспредельничал, а кто-то наводил порядок, держал дисциплину и проводил санитарные чистки своей территории от пришельцев, выселяя последних в 24 часа. Разными были и бродяги. Лихих, нервозных и неуравновешенных почти не осталось: кто по каторгам мается, кто в сырой земле лежит. Кто-то из серьезных и крутых пацанов в изгнании за пределами нашей Родины чужеземный песок копытит.
— Федор Валентинович, вот вы в генеральные директора собрались, а как быть с судимостями, которые, как я припоминаю, в вашем послужном списке имеются? — спрашиваю я своего давнего кореша.
Мы же к серьезному научному исследованию готовимся. Спрос со всех участников должен быть строгий. Поблажки давать никому нельзя — ни себе, ни близким. Поэтому и звучит таким образом не очень приятный вопрос.