— Ну, не у меня лично…, а так… Да зачем Вам знать это. Меньше знаешь, крепче спишь.
— Не хочешь говорить? Ну как хочешь. Т-только смотри, со мной лучше д-дружить.
— Так я и стараюсь со всеми дружить.
— З-знаю я, как ты дружишь! Всю бригаду в реку загнал, п-по-дружески! Ха-ха-ха!
— Ну, это злые языки наговаривают. И не всю. Да и они сами захотели остыть немного.
Открытая зона представляла собой столовую, баню, санчасть, несколько домиков хозяйственно-бытового назначения и два жилых корпуса. Половину одного из жилых бараков занимал штаб, где были кабинеты начальника колонии, замполита, оперчасть и нарядная. На крыльце у входа в штаб, привалившись к стене, курил невысокий крепыш в полосатом бушлате.
— Здорово, Валера, — протянул он руку, — Вадим машинально поздоровался.
— Морда, хозяин не занят? — Захарчук попытался войти в дверь, но Морда, бросив в урну окурок, протиснулся вперёд и со словами «сейчас доложу», исчез в коридоре.
Дневального штаба по кличке Морда Вадим помнил смутно. По фамилии его никто не называл, включая начальника колонии, поэтому фамилию память не сохранила. Но Вадим знал, что после отбытия срока Морда на свободе пробыл одни сутки. Ожидая поезда на станции Сосьва, он в пьяной ссоре распорол ножом живот такому же освободившемуся и устроился опять на восемь лет, только отбывал их уже в другой колонии.
— Заходи, — Морда широко распахнул дверь перед Вадимом и тут же загородил проход пытавшемуся зайти дежурному, — приказано больше никого не пускать!
— Я на с-секунду, — попытался отодвинуть его Захарчук, но убедившись в бесполезности своих усилий, крикнул через его плечо: — Виталий Георгиевич, мне ждать Б-бурого, или его без меня отведут?
— Отведут, — буркнул начальник колонии.
— Б-без тебя, — передразнил Захарчука сидевший за приставным столом Рагозин.
— Присаживайся, — показал на стул напротив Рагозина Боголепов, с любопытством разглядывая осуждённого и добавил, обращаясь к дневальному, — если ещё кто-нибудь сунется в дверь, то я тебя засуну в изолятор.
— Понял, — по-солдатски вытянулся Морда и решительно оттеснив Захарчука, закрыл дверь.
— Ну, рассказывай, — Боголепов пытливо уставился на Бурого, — мне Рагозин всё рассказал, так что я в курсе вашего разговора и, честно скажу — ничему не верю, — бред какой-то.
— Я на вашем месте тоже не поверил бы, да мне и самому как-то до сих пор не верится, если честно. С чего начать?
— Со Славика. Что, ты говоришь, должно произойти?
— Его сбило машиной. Он учился в третьем классе, это я точно помню. Была зима. Он шёл со школы. На перекрёстке возле клуба поворачивал лесовоз, колесом прицепа Славика и сбило. Водитель лесовоза Галактионов за это получил несколько лет, причём, если я не ошибаюсь, отбывал не в колонии-поселении, то есть, скорее всего, был пьян. Во время этого происшествия в клубе шло партсобрание, и вы, Виталий Георгиевич, его вели. Славика занесли в клуб, где он и умер у вас на руках. Он сейчас в каком классе?