Дед Ваня молчал.
А я возилась под столом со своими игрушками и делала вид, что ничего не слышу. Потому что на самом деле это был не стол, а самая настоящая сказочная пещера. Самая надежная изо всех пещер. И в ней можно было прятаться от злых фашистских колдунов, чтобы потом выбегать и помогать добрым партизанским волшебникам.
Бабушка устала вспоминать и замолчала. И тогда заговорил дед Ваня. Он начал рассказывать о своём первом бое без предисловий, срывающимся на фальцет голосом:
— Понимаешь, Денисовна, только мы пошли, ещё и «ура!» не успели крикнуть, а тут снаряд визжит — сссзззждых! — и прямо в ротного! И на куски его! А он перед самым боем-то хорохорился, что его ни пуля, ни штык не берут. Он же опытный уже был, участвовал уже. Финскую прошел. Мы же к нему как к отцу… мы же на него перед этим боем молиться готовы были, понимаешь ты? Как на икону молиться! А он — раз! — и весь на кусочки… На наших глазах!
— Тши ты, ребёнок же … — прошептала бабушка, заглядывая ко мне под стол.
Дед Ваня тоже приподнял скатерть, посмотрел на меня и попытался успокоить бабушку:
— Да играет. Она все равно ничего не поймет. Да и слава богу, что так. Дети наши пусть другими интересами живут. А мы… Мы уже свое отжили. Я же и говорить больше ни о чем не могу, кроме как об этом. Не могу, и всё. Ты уж меня прости, у меня в голове только про войну и вертится. Ведь сколько же погибло людей. И простых, и сложных. Да что там ротный! Не от таких летели клочья!.. А нам что делать было? На меня ошмёток ротного упал, я и побёг как заяц. А за мной — остальные. Всё оружие побросали и побёгли. Другие — в бой, а мы — в кусты…
Мне стало до слёз жаль деда Ваню. Я вылезла из своего укрытия, подползла к нему, потянула снизу за брючину и сочувственно спросила:
— Страшно тебе было, деда?
— Очень страшно, — ответил он, весь как-то сгорбился, затрясся и стыдливо закрыл тёмными грубыми ладонями морщинистое лицо.
И так мне вдруг захотелось, чтобы он победил в своем первом бою и больше никогда не плакал… всё равно как дышать! Я судорожно всхлипнула, быстро нырнула под стол, собрала своих фарфоровых зверушек, завернула их в платок и шепнула им, что нужно срочно спасать одного доброго человека. Выползла с этим узелком и расставила игрушки у всех на виду стройными рядами.
— Что это у тебя? — спросил дед, сполз со стула и сел рядом со мною, поспешно утирая слёзы.
Бабушка засуетилась:
— Иван, ну что ты в самом деле на пол-то, как ребёнок…
Тот махнул на неё рукой:
— Да погодь! Не видишь что ли? У нас тут интересное намечается.