Я нервно вздохнула, настроилась и начала говорить, показывая руками:
— Деда, это фашистское войско. Смотри, оно уже идёт на тебя войной, защищайся скорее! Ты обязательно должен их победить! Слушай, они уже бьют в барабаны! Трын-ды-ды-дын, трын-ды-ды-дын!
И началась странная игра.
— Смотри! — кричала я деду. — Вот они, они уже близко!
А он, сидя рядом со мной на полу и утирая слёзы, с криком «А мы их сейчас вот так!» — смахивал фарфоровые фигурки обеими руками в сторону. И в голосе его звучало всё то, что не прозвучало тогда, в его первом бою: и «За Родину!», и «Ура!»
Игрушки бились насмерть. Я, заходясь от безумного страха, убирала острые осколки в платок прямо руками, выстраивала оставшихся фарфориков в строй, и всё начиналось заново: игрушечные враги наступали, а наш воин побеждал их снова и снова. До тех пор, пока не разбил их в пух и прах. Целым остался лишь один маленький зайчик. С ним дед отказался сражаться и приказал ему уходить и передать там всем, чтобы на нашу страну никто и никогда больше не нападал.
Бабушка смотрела на нас каким-то пронзительно-странным понимающим взглядом. И не прерывала игру.
На следующий день дед Ваня уехал обратно в Ленинград. А через неделю он пошёл на почту и разослал всем своим братьям и сёстрам телеграммы, чтобы приезжали на его похороны. Взволнованные родственники звонили ему целый день, убеждались в том, что он жив, и ругали его за плохую шутку. Переговорив со всеми, дед Ваня лёг в кровать и умер. Так к нему никто и не приехал.
Тот последний фарфоровый зайчик остался мне на память. И погиб, когда упал дедушкин сервант…
Да, напрасно я думала, что навсегда избавилась от осколков, когда выбросила свёрток с разбитыми сувенирами. Все они остались во мне. И колют, колют… Права была Лариска Архипова, когда говорила, что любой осколок, до которого дотронешься хоть пальцем, не заметишь как, но обязательно залезет к тебе под кожу и будет в тебе ходить, ходить и когда-нибудь обязательно дойдёт до самого сердца! Ох, как права.
— — — — — — — — — — —
*Из выступления М.С.Горбачева на XXVIII съезде КПСС (10 июля 1990 года).
Жил-был и работал в сельскохозяйственном комбайне один очень хороший, пламенный мотор. А тут, как на грех, приехал в колхоз какой-то мелкий чиновник и захотел наглядно доказать, что работать деревенским механиком очень даже легко и просто. Взял в руки первую попавшуюся канистру и прямо на глазах у изумленной публики плеснул из канистры в комбайн. Заметьте, в единственный комбайн. Во все дыры залил, в нужные и ненужные. Михеич, которому давным-давно было сказано эту канистру утилизировать, аж в штаны подпустил. А повариха Люська всхлипнула: «Непутевый!» При этих словах председателя колхоза чуть не хватила кондрашка, и он упал на руки своей секретарши. Ну как кто-то может быть непутевым в колхозе под названием «Верный путь»?