С тех пор как у него самого появились волоски в нижней части живота, он просто надувался от важности.
Дориан не ответил на его слова; он сам еще не мог похвалиться даже пушком в нужном месте, нечего и пытаться сравнить с внушительным кустом старшего брата.
Он зашел с другой стороны:
– Я просто посмотрю, и все!
– Да, посмотришь с крыши.
Резкий тон старшего положил конец спору.
– Пошли! А то опоздаем.
Том стал быстро подниматься по последней части склона.
Двое братьев последовали за ним не слишком охотно.
– Да кто сюда может забрести? – продолжил настаивать Дориан. – Все ведь работают! И нам бы следовало помогать.
– Черный Билли может заявиться, – ответил Том, не оглядываясь.
Это имя заставило умолкнуть даже Дориана.
Черный Билли. Старший из сыновей Кортни. Его мать, эфиопскую принцессу, сэр Хэл Кортни привез с собой из Африки, когда возвращался из своего первого путешествия к этому таинственному континенту.
Невеста королевской крови и полный корабль сокровищ, отбитых у голландцев и у язычников, представляли собой огромное состояние, с помощью которого их отец более чем удвоил земли своего древнего поместья, вследствие чего их семья стала богатейшей во всем Девоне, превзойдя даже Гренвилей.
Уильяму Кортни, или Черному Билли для своих младших единокровных братьев, было уже почти двадцать четыре года – на семь лет больше, чем близнецам. Он обладал умом, красотой и беспощадностью, походя на темного волка, и младшие братья боялись и ненавидели его, на что у них имелись причины. Один только звук его имени заставил Дориана вздрогнуть, и последние полмили они прошли молча. Наконец они выбрались наверх. Отдалившись от ручья, остановились под большим дубом, где прошлой весной устроил гнездо полевой лунь.
Том хлопнулся на землю под деревом, чтобы перевести дух.
– Если ветер продержится, мы сможем утром пойти под парусом, – заявил он, снимая шляпу и рукавом отирая вспотевший лоб.
Шляпу украшало маховое перо из крыла дикой утки – эта птица стала первой добычей его собственного сокола.
Том огляделся вокруг. С такой высоты взору открывалась почти половина владений Кортни – пятнадцать тысяч акров невысоких холмов и долин, лесов, пастбищ и пшеничных полей, которые протянулись до самых береговых утесов и почти достигали окрестностей порта. Все это представляло настолько знакомую для Тома картину, что его глаза ни на чем не задержались.
– Пойду вперед, проверю, как там обстоят дела, – сказал он, вставая.
Низко пригибаясь, Том осторожно направился к каменной стене, окружавшей церковь.
У стены он поднял голову и заглянул на другую сторону.